Ночной корабль - [10]

Шрифт
Интервал

1935
* * *
В дождливый день пустынны переулки,
И город болен. Город сам не свой.
Он весь затих. И только грохот гулкий
Тяжелых фур по мокрой мостовой
Тревожит камни сонного квартала.
Вот в высоте окно раскрыло глаз
И слушает, как медленный рассказ
Нашептывают сумерки устало,
А дождь роняет стекла хрупких бус
И в дверь стучит, настойчивый и хлесткий.
Ленивый зверь, на дальнем перекрестке
Качаясь, проплывает автобус,
И снова тихо, и безлюдно снова,
В воде канав, дрожа, струится тьма…
Мне так близки безмолвные дома
И церкви, потемневшие сурово!
Моей душой, не знающей измен,
Люблю дождя серебряную пряжу,
И ржавчину порой любовно глажу,
И, проходя, рукой касаюсь стен.
Есть целый мир, бездонный и прелестный,
Открытый тем, кто тих и детски прост,
И могут быть прекрасней дальних звезд
Морщины тумб и каждый дворик тесный.
И мыслям чужды зори ярких дней,
К стране цветов стремленье белых палуб!
Вот так идти, среди неслышных жалоб,
Среди больных изъеденных камней.
Стать маленькой, как лампы свет несмелый
На высоте седьмого этажа…
Зажгли огонь, и вспыхнул газ, дрожа.
В седом огне весь перекресток – белый!
А за углом такой наивный дом:
Крест-накрест балки, вывеска из жести,
И впереди, на самом видном месте,
Гигантская улитка под зонтом.
Кривую лавку сторожит лукаво,
Вся золотая, – сказочный гротеск, –
А на прилавке рыб жемчужный блеск,
И длинные, запутанные травы,
Где раковины прячут веера.
Не это ли обрывок сна нежданный?
Никто не знал, что осенью туманной
Колдуют в переулках вечера!
Не сказок ли шуршащие страницы
Читаю, незаметно проходя,
Под мерный плеск и шорохи дождя
Роняющего бисер на ресницы?
И мне одно понятно: в этот час,
Когда холодный воздух полон дрожи,
И улица, и я – одно и то же.
Сочувственно фонарь прищурил глаз.
У входа в лавку, на лотке упругом,
Коралловый омар шевелит ус,
А под дождем, под легким танцем бус,
Разложены лимоны полукругом.
1933
* * *
Сколько лет подряд: окно, шарманка,
Через мутный ручеек доска.
Разве это страшно, — маленькая ранка
У виска?
Разве не страшнее день без блеска,
Ночь безлунная, судьба вверх дном,
Старомодная, в бахромках, занавеска
Над окном?
Потянулась всем усталым телом.
Трудно тем, кто дотерпеть не смог…
И нажала быстро пальцем помертвелым
На курок.
Пистолет дымится, остывая
На цветке потертого ковра.
Значит, не свершилось? Значит, я живая,
Как вчера?
Кровь струится из горячей ранки,
По лицу стекает не спеша…
Но как дивно песня хриплая шарманки
Хороша!
Боже мой, как воздух чист осенний,
Как земля нещедрая близка!
Как всё просто и прекрасно: вечер, тени,
Двор. Доска.
1935
ДЕТСТВО

Лето

Летом на чердаке
Светлые кудри стружек.
Паук лежит в гамаке
Из самодельных кружев.
Пахнет сосной в лесу,
На чердаке – особо:
На чердаке трясут
Бабушкин черный соболь!
Блестит нафталинный снег
На колченогом кресле,
А книги давно во сне
Лежали, – теперь воскресли.
Летом, на чердаке,
Розою пахнет блеклой.
Ветка с цветком в руке
Стучится в битые стекла.
Летом, на чердаке,
Детям и звездам не скучно:
Просыпается в сундуке
Нюренбергский Щелкунчик!
И шуршат, и шуршат кругом
Желтые фолианты…
Щелкунчик, ты не знаком
С детьми капитана Гранта?
1937

Зима

В картонке шляпной, завернувшись в
Гребу метлой но синему ковру
И уплываю в шепоты и шорох,
В мою непостижимую игру
В моей игре ни смысла, ни разгадки,
Но снег идет… Но в окнах стынет сад,
Но занавесок призрачные складки
Висят, как неживые паруса…
Я уношу их грусть в своей пироге.
Плыву, колдую взмахами весла
И огибаю мамонтовы ноги
Опасного дубового стола.
И в воздухе, навстречу, невесомо,
Не шкап, а остров замедляет ход.
На острове, в шалашик Дяди Тома
Лег умирать ненужный Дон Кихот…
Молочный день застыл оцепенелым,
Еще печальнее, еще светлей…
И зеркала, захлебываясь белым,
Стоят лагунами без кораблей.
1937
ПЛЮШЕВЫЙ МЕДВЕДЬ
Мне было восемь лет, и каждый вечер,
В прадедушкином кресле, у окна,
Я пряталась и часовую стрелку
Просила набожно – не торопиться,
Замедлить бег и оттянуть минуту,
Когда, на лоб железные очки
Подняв, на циферблат посмотрит няня
И скажет: Спать пора!
Но алая стрелка не слушаясь, указывая пальцем
На ненавистную мне цифру – девять.
Мол кровать стояла в темной нише,
А на другом конце, под образами,
Среди горы подушек, – странный гном, –
Малюсенькая бабушка лежала
И перед сном укладывала зубы
В свой неизменный голубой стакан.
Мне нравилось подняться на локтях,
Из-за стены выглядывать украдкой
И видеть золотого Гавриила,
Грустившего в киоте, за стеклом,
И бабушку, с ее седой косичкой
И носом Сирано де Бержерак.
Часы в столовой били два удара.
Потрескивала мебель. Сон не шел.
И я, боясь дышать, из-за подушки
Товарища ночного доставала:
То был нелепый плюшевый медведь;
Нос шерстяной, заштопанный лиловым.
И пуговки от туфель вместо глаз.
Так в тишине я, притаясь, играла.
Медведь сидел, протягивая лапу,
И пуговичным пазом отражал
Малиновую звездочку лампады.
Я говорила на ухо ему,
Что уплыву на корабле крылатом.
Где триста тысяч алых парусов,
И капитан продаст мне осьминога,
Которого а буду на цепочке
Водить и по утрам поить какао.
Я говорила о ручных газелях,
О феях и о залах из стекла.
Там будут в париках скользить лакеи
И бабушке в отместку подавать
С лепешкой мятной страшный рыбий жир
И как-то раз, играя, я заснула.

Рекомендуем почитать
Русская книга о Марке Шагале. Том 2

Это издание подводит итог многолетних разысканий о Марке Шагале с целью собрать весь известный материал (печатный, архивный, иллюстративный), относящийся к российским годам жизни художника и его связям с Россией. Книга не только обобщает большой объем предшествующих исследований и публикаций, но и вводит в научный оборот значительный корпус новых документов, позволяющих прояснить важные факты и обстоятельства шагаловской биографии. Таковы, к примеру, сведения о родословии и семье художника, свод документов о его деятельности на посту комиссара по делам искусств в революционном Витебске, дипломатическая переписка по поводу его визита в Москву и Ленинград в 1973 году, и в особой мере его обширная переписка с русскоязычными корреспондентами.


Дуэли Лермонтова. Дуэльный кодекс де Шатовильяра

Настоящие материалы подготовлены в связи с 200-летней годовщиной рождения великого русского поэта М. Ю. Лермонтова, которая празднуется в 2014 году. Условно книгу можно разделить на две части: первая часть содержит описание дуэлей Лермонтова, а вторая – краткие пояснения к впервые издаваемому на русском языке Дуэльному кодексу де Шатовильяра.


Скворцов-Степанов

Книга рассказывает о жизненном пути И. И. Скворцова-Степанова — одного из видных деятелей партии, друга и соратника В. И. Ленина, члена ЦК партии, ответственного редактора газеты «Известия». И. И. Скворцов-Степанов был блестящим публицистом и видным ученым-марксистом, автором известных исторических, экономических и философских исследований, переводчиком многих произведений К. Маркса и Ф. Энгельса на русский язык (в том числе «Капитала»).


Страсть к успеху. Японское чудо

Один из самых преуспевающих предпринимателей Японии — Казуо Инамори делится в книге своими философскими воззрениями, следуя которым он живет и работает уже более трех десятилетий. Эта замечательная книга вселяет веру в бесконечные возможности человека. Она наполнена мудростью, помогающей преодолевать невзгоды и превращать мечты в реальность. Книга рассчитана на широкий круг читателей.


Джоан Роулинг. Неофициальная биография создательницы вселенной «Гарри Поттера»

Биография Джоан Роулинг, написанная итальянской исследовательницей ее жизни и творчества Мариной Ленти. Роулинг никогда не соглашалась на выпуск официальной биографии, поэтому и на родине писательницы их опубликовано немного. Вся информация почерпнута автором из заявлений, которые делала в средствах массовой информации в течение последних двадцати трех лет сама Роулинг либо те, кто с ней связан, а также из новостных публикаций про писательницу с тех пор, как она стала мировой знаменитостью. В книге есть одна выразительная особенность.


Ротшильды. История семьи

Имя банкирского дома Ротшильдов сегодня известно каждому. О Ротшильдах слагались легенды и ходили самые невероятные слухи, их изображали на карикатурах в виде пауков, опутавших земной шар. Люди, объединенные этой фамилией, до сих пор олицетворяют жизненный успех. В чем же секрет этого успеха? О становлении банкирского дома Ротшильдов и их продвижении к власти и могуществу рассказывает израильский историк, журналист Атекс Фрид, автор многочисленных научно-популярных статей.


Преданный дар

Случайная фраза, сказанная Мариной Цветаевой на допросе во французской полиции в 1937 г., навела исследователей на имя Николая Познякова - поэта, учившегося в московской Поливановской гимназии не только с Сергеем Эфроном, но и с В.Шершеневчем и С.Шервинским. Позняков - участник альманаха "Круговая чаша" (1913); во время войны работал в Красном Кресте; позже попал в эмиграцию, где издал поэтический сборник, а еще... стал советским агентом, фотографом, "парижской явкой". Как Цветаева и Эфрон, в конце 1930-х гг.


Зазвездный зов

Творчество Григория Яковлевича Ширмана (1898–1956), очень ярко заявившего о себе в середине 1920-х гг., осталось не понято и не принято современниками. Талантливый поэт, мастер сонета, Ширман уже в конце 1920-х выпал из литературы почти на 60 лет. В настоящем издании полностью переиздаются поэтические сборники Ширмана, впервые публикуется анонсировавшийся, но так и не вышедший при жизни автора сборник «Апокрифы», а также избранные стихотворения 1940–1950-х гг.


Рыцарь духа, или Парадокс эпигона

В настоящее издание вошли все стихотворения Сигизмунда Доминиковича Кржижановского (1886–1950), хранящиеся в РГАЛИ. Несмотря на несовершенство некоторых произведений, они представляют самостоятельный интерес для читателя. Почти каждое содержит темы и образы, позже развернувшиеся в зрелых прозаических произведениях. К тому же на материале поэзии Кржижановского виден и его основной приём совмещения разнообразных, порой далековатых смыслов культуры. Перед нами не только первые попытки движения в литературе, но и свидетельства серьёзного духовного пути, пройденного автором в начальный, киевский период творчества.


Лебединая песня

Русский американский поэт первой волны эмиграции Георгий Голохвастов - автор многочисленных стихотворений (прежде всего - в жанре полусонета) и грандиозной поэмы "Гибель Атлантиды" (1938), изданной в России в 2008 г. В книгу вошли не изданные при жизни автора произведения из его фонда, хранящегося в отделе редких книг и рукописей Библиотеки Колумбийского университета, а также перевод "Слова о полку Игореве" и поэмы Эдны Сент-Винсент Миллей "Возрождение".