Пронякин не стал больше отказываться. Он глянул на часы, махнул рукой и зашагал за сержантом.
Молча они подошли к казарме, где жила рота, которой теперь командует Мельников. Александр Иванович почувствовал, как от волнения чаще забилось сердце.
Вошли в затемненный коридор. Здесь ничего не изменилось. У коричневой тумбочки напряженно вытянулся дневальный.
— Почему так тихо? — спросил майор.
Дневальный молча отдал честь Пронякину и открыл перед ним дверь. Мозгового рядом не было.
Майор вошел в комнату и вздрогнул. Вся рота собралась здесь. Тут же, хитро улыбаясь, находился капитан Мельников. Он подошел к растерявшемуся Пронякину и шепнул ему на ухо:
— Крепись, казак, атаманом будешь…
Догадываясь, в чем дело, Александр Иванович досмотрел на солдат. Вот с трудом сдерживает улыбку рядовой Скоков, первоклассный шофер. А слева нахмурил брови невысокий напористый Фокин — лучший автоматчик роты.
Пронякин смутился и неловко переступил с ноги на ногу под взглядами этих близких и далеких парней. Потом он повернулся к сержанту Мозговому, который с шумом ввалился в казарму с большим свертком в руках.
— Товарищ майор, — сказал Мозговой, — разрешите от имени всей роты поздравить вас с днем рождения.
Хитро улыбался Мельников. Улыбался сержант, крепко пожимая руку офицеру. Потом Мозговой развернул хрустящую бумагу. Из нее показалась голова плюшевого мишки с лохматыми ушами и блестящими пуговками вместо глаз. Сержант протянул медведя имениннику:
— На память от нас, товарищ майор.
Комната разом наполнилась светом, музыкой, смехом. Солдаты окружили своего бывшего командира, наперебой пожимали ему руку.
Подойдя к Мельникову, майор спросил:
— Зачем ты это затеял?
— Они сами затеяли, ну, и я не против…
— Лучше жить без шума.
…Радостный возвращался Александр Иванович домой. Он держал в руках плюшевого мишку.
Незаметно подошел к дому. Постоял у калитки. Свежий воздух бодрил. Сквозь черное сито неба просеивался звездный песок. Александр Иванович зашел во двор. Из окон его квартиры струился свет. По белой занавеске метнулась тень. Тогда он побежал, быстро поднялся на второй этаж, протянул руку к звонку, но дверь уже открылась.
Ласковые руки жены опередили его слова.
