Но человека человек. Три с половиной убийства - [16]

4

Несмотря на хорошие отметки, вуз Яна все же не окончила. После госэкзаменов, которые она сдала на четыре-пять, вышла странная история с ее дипломной работой. Сама Яна говорила, что точка зрения, которую она развивала и доказывала, отличалась от точки зрения декана; что комиссия составила против нее настоящий заговор; и что они все ее ненавидят за то, что она много работает и не ходит на пары.

— Четверки поставили даже тем, кто в последнюю ночь все скатал с интернета! — возмущалась Яна. — Я это видела! Андреичев еще возмущался, почему не пять. А Елена Васильевна ему такая: «А потому что у тебя, дружок, экономический эффект выражен в украинских гривнах…» И вся комиссия от смеха под стол сползает. Нормальная защита диплома! А мне декан прямо на входе сказал: «Яна, ты могла бы даже не приходить. Я же тебе сказал, без шансов».

— Придешь через полгода, они тебе тройку да ром поставят, — сказала я. — Никому не надо специально тебя топить.

— И не подумаю, — возразила Яна. — Учеба здесь — сплошное унижение, скука и понты!

Отчасти Яна была права. Многие преподы на лекциях бубнили по бумажке, заставляя нас конспектировать собственные методические пособия. Половина потока училась спустя рукава. Но мы не воспринимали это так остро. Было понятно, что основные знания мы должны получить на практике. Яну же фуфло задевало всерьез. Она не собиралась идти на компромиссы и в результате, потратив немало энергии на сдачу сессий, так и осталась формально с неоконченным высшим.

— Ну и не нужен мне этот диплом!

5

Первые годы после вуза мы еще пытались встречаться вчетвером в дни, когда я прилетала в Москву. Потом постепенно перестали. Катя дружила с Варей, потом они поссорились, потом помирились снова, но как-то не до конца. Яна всегда была ближе ко мне, чем к ним. С годами это становилось все яснее. Каждый раз в Москве я обязательно с ней виделась, а в промежутках мы переписывались в мессенджере.

Иногда Яна приходила ближе к часу ночи, и мы долго трепались на самые разные темы. Мы говорили о политике и о книжках, о личной жизни и о климате, обсуждали знакомых и знаменитостей, делились впечатлениями и жаловались на трудности. Я обсуждала с Яной, чем мы занимаемся в отделе логистики международной компании и как у меня не складывается личная жизнь, а потом делилась радостью, когда встретила Петера и родила Мирру. Яна в красках излагала перипетии своих отношений с работодателями и мужчинами, рассказывала о путешествиях и приключениях. Мы относились друг к другу внимательно и чутко. Наши жизни текли параллельно; мы были в курсе всех сюжетных поворотов и с каждой встречей понимали, что, несмотря на расстояние, разделяющее нас, по-человечески мы с годами становимся друг другу все понятней и нужнее. Теперь уже и я понимала, что Яна — одна из самых близких моих подруг.

Странно, что никаких других подруг у Яны не появлялось. Кажется, она могла поделиться чувствами или рассказать о том, что с ней происходит, только в переписке со мной. У меня-то всегда (кроме разве что первого года в Германии) было много друзей и знакомых разной степени близости. На первый взгляд, в этом Яна походила на меня. Она любила пошутить и потусить, знала пол-Москвы, не пряталась от общения. Но везде оставалась чужой.

6

Выше я сказала, что Яна всегда была на позитиве. Здесь нужно уточнение: я никогда не видела Яну грустной, но злиться она еще как умела.

> Меня опять с работы выперли.

> А этим что не понравилось?

> Что я на заседания не хожу. А на фига мне заседания? Пережевывание бессмысленной херни. Только от работы отвлекают. Типа, обсуждение стратегий продвижения клиента. Да я уже и так все поняла, почему просто не дать мне задание?

> Ну да, корпорации — дело такое. Сочувствую.

> У вас тоже заседания?

> У нас короткие. Минут двадцать обычно.

> Блин, а эти часами сидят в носе ковыряют.

Увольняли Яну часто, новые работы находились быстро. Она стала отличным дизайнером: креативность сочеталась в ней с умением работать на задачи клиента. Однажды я даже наняла ее для одного из наших инфографических проектов. Яна справилась в срок, подошла к делу с умом и вкусом. Но вписываться в коллективы, работать в команде она, похоже, действительно не умела.

Однажды, например, в конце трехмесячного испытательного срока Яну попросили написать, что она думает о происходящем в агентстве и что хотела бы улучшить. Яна накатала длинное письмо и на следующее утро… разослала его всем сотрудникам подряд. «Безумству храбрых поем мы песню», — приветствовал ее арт-директор. Вечером того же дня Яны в агентстве уже не было.

> Ханжи и дебилы! Где они еще найдут человека, который за сорок тыщ им будет столько делать, сколько я, и так классно?!

> Может, им не нужно хорошее качество.

> Ну да! Будут для билбордов фотки искать на стоках и лепить что попало!

В общем, в компаниях Яна не задерживалась. Фриланс же не давал ей строить карьеру и получать более интересные заказы. В результате Яна, человек талантливый и работоспособный, продолжала тонуть в неинтересной мелочевке, пилить визитки и сайты. Годы шли, а ее карьера никуда не двигалась, доходы не росли. Яна постоянно над этим задумывалась, но не могла понять, что надо улучшить, в каком направлении выстраивать цепочку действий.