Нил Сорский - [89]
Значительную роль в разжигании конфликта сыграли недоброжелатели Иосифа: князь Федор Рузский, архимандрит Возмицкого монастыря Алексей (Пильемов), митрополичий боярин князь Иван Кривоборский. Как это часто бывает, они представили архиепископу Серапиону поступок Иосифа в ложном свете.
В Великий пост 1509 года владыка прислал волоцкому игумену свою неблагословенную грамоту и отлучил его от священства. Некоторые иноки Волоколамского монастыря советовали своему настоятелю принести повинную владыке. Однако игумен Иосиф вновь обратился к великому князю и к митрополиту, ища у них справедливого суда[456]. В Москве состоялся церковный Собор, на котором отлучение с Иосифа Волоцкого было снято. Архиепископ Серапион превратился из обвинителя в обвиняемого. Не позднее мая 1509 года он был сведен с кафедры. Его дело расследовалось на церковном Соборе в июле 1509 года[457]. По решению Собора архиепископа заключили под стражу в Спасо-Андроников монастырь. Наказание оказалось очень суровым. В обществе все жалели Серапиона. Даже близкие Иосифу Волоцкому люди встали на сторону владыки. Игумену пришлось оправдываться. Подойдя к делу обстоятельно, он составил целую подборку различных примеров из жизни монастырей под названием «Попечение государя и великого князя Василия Васильевича о церквех и монастырех русских». В ней он показал, что еще во времена Василия Темного обители часто переходили под покровительство великого князя.
Но полемика продолжалась. Существует обширная переписка свидетелей конфликта, где каждый излагает свою версию. И как всегда на Руси, оценки эти носят очень жесткий и непримиримый характер. В Кирилло-Белозерском монастыре некоторые иноки отнеслись недоброжелательно к волоцким монахам. Герман (Подольный) тоже не преминул высказаться по этому поводу: после того как еще действующий владыка Серапион запретил волоцкого игумена в служении, Герман назвал всех постриженников Иосифа отлученными от Церкви, хотя игумен Кириллова монастыря Геннадий продолжал причащать волоцких монахов. Борясь за справедливость, Герман порицал церковный Собор, осудивший архиепископа: «…весь собор, побояся царя, и соиде на слабость и неправо суди»[458]. На это Нил (Полев) ему язвительно отвечал: «…и ты аще будешь мужествен и мног разум имаши от Божественных Писаний, и ты иди и обличи царя и весь собор». Больше всего монаха Нила возмущало то, что Герман заступался за еретиков «жидовскаа мудрствующих», говоря: «…нам судити не подобает никого ни верна, ни неверна, но подобает молитися о них, а в заточение не посылать». И при этом призывал кирилловских монахов не садиться за трапезу с волоцкими иноками, как будто те действительно были еретиками.
Нил (Полев) не остался в долгу и ответил довольно резким посланием: «…не своея меры дела начинаеши, яко нога еси, и главе судиши, сиречь митрополиту и всему собору Русския митрополия и отцу нашему и священноиноку игумену Иосифу»[459]. Через некоторое время Герман прислал к Нилу (Полеву) некоего диакона Илью с примирительным посланием. Волоколамский инок объяснил резкость тона обидой за своего духовного отца Иосифа, «житие и подвиги» которого, а также его «правую и истинную веру» он знал. Выпады же в свой адрес Нил охотно простил обидчику. Впоследствии жизнь всё расставила по своим местам. Перед смертью князь Федор Волоцкий примирился с преподобным Иосифом и был погребен в его монастыре. Волоцкое княжество вошло в состав владений Василия III, и великий князь окончательно утвердился в качестве патрона обители. К 1512 году Нил (Полев) благополучно вернулся в Волоколамский монастырь. Великий князь примирился с Серапионом и в частном послании посоветовал преподобному Иосифу сделать то же самое. Спустя годы и волоцкий игумен, и новгородский архиепископ были канонизированы Русской церковью в лике святых.
Сколько времени прожил Герман в своей пустыни, неизвестно. Видимо, ему так и не удалось основать собственный монастырь. В итоге он все-таки откликнулся на моление отца и вернулся в Кирилловскую обитель: из краткого монастырского летописца известно, что Герман (Подольный) мирно преставился в этой обители 30 апреля 1533 года, в день памяти святого апостола Иакова[460].
Преподобный Иннокентий Комельский, называвший себя учеником старца Нила, являет нам совсем другой пример жизненного пути. Фамилия Иннокентия — Охлябинин позволила авторам его Жития утверждать, что он принадлежал к ярославскому княжескому роду Охлябининых, находившемуся в свойстве с Хворостиниными, которые, в свою очередь, вели свое происхождение от легендарного Рюрика. По родословным книгам известен Федор Охлябин, второй сын князя Василия Ухорского, имевший трех сыновей: Петра, Василия и Ивана. Петр и Василий были служилыми людьми[461]. Третий сын, Иван, традиционно отождествляется с Иннокентием Комельским. Однако исследователи заметили, что древнейшие редакции родословных книг называют только двух сыновей Федора — Петра и Василия. По их предположению, появление в книгах имени Иван есть позднейшая приписка. Поэтому возможно, что в случае с Иннокентием Комельским мы имеем дело с однофамильцем князей Охлябининых
