Нил Сорский - [18]
Проводя много времени на церковных службах, внимательный отрок подолгу рассматривал фрески и иконы. На стене Благовещенского собора Феофан Грек написал Апокалипсис. Эта картина близкого Конца так поразила современников, что о ней сохранились отзывы даже в частной переписке: русский писатель-монах Епифаний Пре-мудрый рассказал о фреске Феофана в послании к Кириллу, игумену тверского Афанасьевского монастыря. Сколько бы раз потом ни перестраивался Благовещенский собор, эту композицию неизменно повторяли в его росписи.
Иконы с изображением Апокалипсиса все чаще стали появляться в московских храмах. Своим ярко-красным колоритом они притягивали к себе взгляд и тревожили душу[93]. Непростые сюжеты вызывали множество вопросов. Священное Писание рассказывает о событиях Апокалипсиса языком таинственных символов. В толкованиях преподобного Ефрема Сирина можно найти необходимые пояснения. В согласии с описанием сирийского пророка (так традиционно называли святого Ефрема), иконописец изображал, как наступит тот самый День, о времени и часе которого не знает никто. Вот по звуку архангельской трубы на Небе является знамение Креста, приготовляется страшный престол для Судии. В сопровождении ангелов, архангелов, херувимов и серафимов приближается сам Судия. Воскресают мертвые, земля и море отдают своих мертвецов. «Что растерзали звери, что раздробили рыбы, что расхитили птицы, все это явится во мгновение ока», — говорит преподобный Ефрем Сирин. «Ни в одном волосе не окажется недостатка»[94]. В среднем регистре картины Страшного суда изображаются люди, собравшиеся на Суд: «…все привлечены к суду — и епископы, и пресвитеры, и диаконы, и цари и князья, люди всех возрастов»[95]. Вот уже судьи восседают на своих престолах: «…и воссел Ветхий днями; одеяние на Нем было бело, как снег, и волосы главы Его как чистая волна; престол Его как пламя огня. Колеса Его — пылающий огонь. Огненная река выходила и проходила пред Ним; тысячи тысяч служили Ему, и тьмы тем предстояли пред Ним; судьи сели и раскрылись книги» (Дан. 7, 9–10). Согласно Небесной иерархии, под образом Ветхого днями в медальоне Славы изображается Спаситель, и Он же — Страшный Судия. По обеим сторонам от Его престола восседают апостолы. У них в руках раскрытые книги, в которых написаны не только все слова и дела, но и помышления людей. Тогда, во время Страшного суда, говорит святой Ефрем, «потребуются от каждого исповедание веры, обязательство крещения, вера чистая от всякой ереси, печать несокрушенная и хитон неоскверненный»
«Судия отделяет праведников от грешников: первым предоставляет Царство Небесное, вторым назначает муку вечную; последних демоны влекут в ад, во тьму кромешную или в геенну огненную, где скрежет зубов, огненное озеро, червь неусыпающий. Напрасно грешники умоляют Судию о пощаде, напрасно обращаются с мольбой о ходатайстве к пророкам, апостолам, мученикам, патриархам, преподобным, напрасно взывают к кресту, горнему Иерусалиму, раю сладости — Богоматери, отцам и детям»[96]. В ответ на мольбы грешников Господь отвечает им: «…идите от Меня, проклятые, в огонь вечный, уготованный диаволу и ангелам его…» (Мф. 25, 41). «А что, братия, горше и тяжелее, чем этот страшный и грозный ответ и зрелище, когда увидим всех согрешивших и не покаявшихся отсылаемыми праведным судом Божиим в вечные муки, и тяжко трепещущими, вскрикивающими и безутешно плачущими», — напишет впоследствии Нил Сорский[97]. Эта картина, поразившая его воображение еще в детстве, постоянно представлялась внутреннему взору святого.
Перед тем, как навсегда оказаться в аду, осужденные «увидят ту радость, от какой отлучены. И увидят оный неизглаголанный свет, увидят красоты райския, увидят в той стране знакомых, увидят великие дары, какие приемлют от Царя Славы подвизавшиеся в добре; потом постепенно отдаляясь от всех праведников, и друзей, и знакомых, сокроются, наконец, и от самого Бога, потеряв уже возможность зреть радость и истинный оный свет»[98]. Ефрем Сирин подробно описал мучения, уготованные грешникам. Они различаются в зависимости от тяжести грехов: «…иное место ад, где пребывают грешники, и дно адово — самое мучительное место»[99].
От Божественного престола, «подобно свирепому морю», исходит огненная река, поглощающая грешников: «от огня сего реки оскудеют, источники исчезнут, звезды спадут, солнце померкнет, луна мимо идет, „и небеса“, по написанному, „свернутся как свиток книжный“» (Ис. 34, 4). Место мучений изображается в самом нижнем поле картины: «…среди грешников можно видеть и царя с царицею в диадемах, и епископа в омофоре, и монаха, и обыкновенного мирянина. В глубине ада во мраке сидит сам сатана в виде седого бородатого старика, на чудовищном звере; в недрах сатаны Иуда предатель; зверь, на котором сидит сатана, поглощает грешников»[100]. Торжествующие праведники стоят по правую сторону от реки. Они изображены в том же регистре картины, что и грешники, но огненную реку, разделяющую их, никому не дано перейти.
Явственные приметы Конца, ощущаемые жителями Москвы и Русского государства, делали более выразительным каждый образ, а слова древнего святого болью отзывались в душе. «Таких великих и страшных чудес не было от начала твари и не будет во все роды», — читал дома внимательный отрок, ближе подвигаясь к лучине. «Нередко ныне бывает, если сильнее обыкновенного блеснет молния, то всякого человека приводит она в ужас, и все преклоняемся к земле. Как же тогда перенесем, как скоро услышим глас трубы с неба, превосходящий всякий гром, взывающий и пробуждающий от века уснувших праведных и неправедных?» И простая молитва «Господи, помилуй!», многократно повторяемая на клиросе в церкви, обретала свой глубочайший смысл.
