Нил Сорский - [16]
В ночь с 16 на 17 февраля 1446 года великого князя ослепили. «Некоторые летописи сообщают страшные подробности этой казни. Дмитрий Шемяка велел своим людям приступить к делу. Они отправились в комнату, где находился князь Василий, набросились на него. Повалили на пол и придавили доской. Конюх по прозвищу Берестень ножом ослепил князя, при этом сильно поранив ему лицо. Сделав свое дело, палачи ушли, оставив потерявшего сознание Василия „яко мертва“ лежать на залитом кровью ковре»[84]. С тех пор великий князь стал носить темную повязку на лице, современники прозвали его Темным.
Князь Дмитрий получил желаемое великое княжение, а двоюродного брата сослал вместе с женой Марией Ярославной в Углич. Здесь 13 августа 1446 года у Василия Темного родился сын Андрей, впоследствии прозванный Большим. Трагически сложилась его судьба: он родился и умер в тюрьме. Но об этом рассказ еще впереди. В сентябре 1446 года Шемяка выпустил Василия II из заточения и дал ему в удел Вологду. Стремясь любой ценой освободиться из плена, слепой князь дал клятву на кресте в том, что не будет искать великого княжения. Поручителями за него выступили прибывшие в Углич епископы во главе с нареченным митрополитом Ионой. Шемяка отпустил пленника, и 15 сентября Василий Темный со своей семьей и людьми отправился в Вологду, а оттуда — на богомолье в Кириллов монастырь. Для православного человека клятва на кресте была священной. Ее нарушение считалось предательством Христа и воспринималось как грех Иуды. Казалось, ослепленный Василий II навсегда лишился возможности снова оказаться на троне. Так бы оно и было, если бы не поддержка его двора. Князь обладал удивительным даром окружать себя надежными и талантливыми людьми. В какие бы ситуации он ни попадал, неизменно бояре и служилые люди оказывали поддержку своему господину, чем обезоруживали его противников.
Современники по-разному оценивали личность Василия Темного. Кто-то не смог простить ему незаслуженных обид и называл Иудой; кто-то, наоборот, находил в нем множество достоинств. В Житии преподобного Мартиниана Белозерского отношение к Василию Темному неизменно уважительное. Да это и неудивительно: довольно продолжительное время игумен был духовным отцом великого князя. Оценки автора Жития, видимо, восходят к оценкам самого Мартиниана. В тексте говорится, что великий князь Василий Васильевич «во всем проявил себя как благодарный и храбрый человек, твердый сильной верой в Бога»[85].
Совершенно правы те историки, которые говорят, что за спиной Василия вставал Порядок. Но не тот порядок, который осознается людьми как отлаженный строй жизни. Его при Василии Темном как раз не существовало. Жить в Москве в те годы было все равно, что построить дом на склоне извергающегося вулкана. В любой момент можно было лишиться не только имущества и положения, но и самой жизни. Речь шла о Порядке другого — мистического — уровня. И настоятель Кирилло-Белозерского монастыря Трифон, и ферапонтовский игумен Мартиниан, к которым обратились за помощью бояре великого князя, это хорошо понимали.
Кирилло-Белозерский монастырь с первых лет своего существования был оплотом московских князей. Основатель обители, преподобный Кирилл Белозерский, был родственником Тимофея Вельяминова, окольничего Дмитрия Донского. Он хорошо знал сыновей великого князя. Василию I Дмитриевичу преподобный дерзал давать советы по управлению княжеством. Именно Кирилл Белозерский стоял у истоков формирования идеологической концепции, говорившей о богоизбранности московских князей, о божественной сущности их власти и их ответственности за эту власть. Обращаясь к Василию Дмитриевичу, он писал: «Ты же, господин, сам Бога ради будь внимателен к себе и ко всему княжению твоему, в коем Святой Дух поставил тебя пасти людей Господних, которых приобрел Он честною Своею Кровию (Деян. 20, 28). Ведь раз сподобился ты получить от Бога великую власть, то столь же большим воздаянием ты обязан Ему за это»[86]. «Преподобный Кирилл, называя людей Господними, возводит мысль великого князя от временного и преходящего порядка вещей к порядку вечному, Божественному. Подданные князя не только подданные сего временного правителя, но люди Господни, вечное достояние Царя царствующих, которых Он искупил ценой величайшей жертвы на Кресте»[87].
На Руси великих князей на иконах и на миниатюрах часто изображали с нимбом, даже если они не были канонизированы. Все человеческое и мелкое, все пороки и недостатки меркли перед святостью их великой миссии — быть государем Русской земли и защитником Православия. К тому же пережитые Василием Темным страдания — ослепление, ссылка, заточение, — несомненно, придали мученические черты его облику. Вскоре в Вологду стали стекаться верные московскому князю люди. «…и поидоша к нему множество людей со всех стран, князи и боляре, и дети болярьские, и молодые люди, кто ему служывал, и паки кто не служывал, вси, иже зряще на нь, плакахуся тако велика государя, честна и славна по многим землям, видяще в толице беде суща»
