Нил Сорский - [107]

Вражда

Муж безумен не познает, и неразумив не разумеет сих.

(Пс. 91, 7)

27 октября 1505 года скончался великий князь Иван III, на престол взошел его сын Василий III. Перевернулась новая страница в истории Руси. Эта новость быстро стала известна в Кирилловом монастыре. Вассиан (Патрикеев) отправил несколько своих сочинений в Москву, чтобы близкие ему люди показали их великому князю. Он надеялся вернуться в Москву, ко двору.

После преставления Нила Сорского князь-инок какое-то время жил в Ниловой пустыни, где работал над толкованиями к Евангелию. В один из счастливых дней — так показалось самому Вассиану — он получил известие, что великий князь призывает его в Москву. Уезжая из Кирилло-Белозерского монастыря, он оглянулся и горделиво посмотрел на обитель. Когда-то его привезли сюда в кандалах, здесь он едва не умер от тоски и отчаяния. Теперь он уезжал в столицу как победитель — Василий III хочет его видеть. Он вновь Патрикеев, пусть и в иноческой рясе. В Москву он ехал с твердым намерением реформировать русские монастыри. Ведь именно этого от него ждал и великий князь, настроенный продолжать дело своего отца.

Точно неизвестно, когда Вассиан покинул Белозерье. По крайней мере, после 3 августа 1511 года он уже был в Москве и являлся близким советником Василия III, о чем с горечью сообщал Иосиф Волоцкий боярину Василию Андреевичу Челяднину.

В Москве князь-инок поселился в Симоновом монастыре. «Великий временной человек, у великого князя ближний» — так говорили о нем современники[561]. Здесь нет нужды подробно разбирать многочисленные произведения инока Вассиана. Две основные мысли красной нитью проходят через все его писания. В первую очередь Вассиан требовал отобрать у монастырей села. Монахи должны жить трудом рук своих. В случае нужды иноки могут пользоваться, по разрешению епископа, доходами с сел, которые принадлежат главной соборной церкви епархии. Кроме того, монастырям не возбраняется принимать милостыню от христолюбцев, в том числе денежную ругу от великого князя, но «нужную, а не излишнюю». Здесь мы видим очевидное сходство взглядов инока Вассиана с идеями старца Нила. Но на этом все сходство заканчивается.

Монашеское нестяжание князь-инок рассматривал исключительно как вопрос о селах. Начиная свое первое сочинение с размышлений о судьбе монастырских сел, Вассиан заканчивает его развернутой критикой недостойной жизни монахов. В устах другого человека такая критика звучала бы, несомненно, благородно. Но современники знали, какую жизнь вел сам князь-инок. Живя в Симоновом монастыре, он не изволил употреблять монастырскую пищу: ржаной хлеб, кашу, щи со свеклой. Из дворца великого князя ему привозили разнообразные блюда и «хлебы пшеничны чисты крупичаты». «Пияше же нестяжатель сий романию, бастр, мушкатель, ренское белое вино». Инок новгородского Отенского монастыря Зиновий с возмущением писал о том, что у тех, кого Вассиан называет «стяжателями», — посиневшие, растрескавшиеся от тяжелых монастырских работ руки, а ноги опухли от долгих служб. Вся их пища — это сухари с солью, овсяный и ржаной хлеб, капуста, свекла и репа, рябина да калина. Носят «стяжатели» старую залатанную одежду, «вошми посыпанную»; «нестяжатель» же Патрикеев предпочитает «одеяния… мягка и тепла и легка»[562]. Трудно еще что-либо добавить к этим справедливым словам.

Вторая идея инока Вассиана, на защиту которой он не пожалел своего полемического задора и сарказма, касалась судьбы еретиков. Нельзя казнить еретиков, считал князь-инок, их необходимо наказывать заточением, ссылкой, а покаявшихся можно принимать обратно в лоно Церкви и допускать к церковным таинствам. Полемика о судьбе еретиков захватила в те годы все русское общество. Подобно Вассиану и, вероятно, не без его влияния высказывался и Герман (Подольный).

Борьба с ересью не закончилась и Собором 1504 года. Раскаявшиеся еретики были отправлены в ссылку, однако и там, несмотря на покаяние, продолжали распространять свои взгляды. В послании Василию III, написанном в 1510–1511 годах, Иосиф Волоцкий с тревогой и горечью замечал: «…князь великий Иван Васильевич, отец твой, по проклятии еретиков Захара Черньца и Дениса попа повеле в темницу воврещи, и сии зле живот свой скончаша и никого же православных не прельстиша. А которые, государь, почали каяться, а отец твой, государь, их покаянию поверил и дал им ослабу, и те много неизреченна зла сотвориша и многих православных христиан в жидовство отведоша»[563]. Волоцкий игумен убеждал великого князя не верить покаянию еретиков и заключать их в темницу «до кончины живота» либо казнить.

В адрес иерархов, участников Собора 1504 года, не раз высказывалось обвинение, что они нарушили традицию христианского прощения еретиков. Здесь нужно сказать, что такое сравнение не совсем правомерно. Строго говоря, еретик — это христианин, неправильно исповедующий догматы. Одни еретики отрицали человеческую природу Христа, другие умаляли его Божественную природу. За многовековую историю Церковь пережила много ересей. Но «жидовская мудрствующие» не были еретиками, поскольку отрицали всё христианское вероучение. Иосиф Волоцкий называл их отступниками.