Нил Сорский - [106]

Преподобный Нил всегда чрезвычайно остро осознавал свое недостоинство. В свое время его поразил рассказ из Жития Пахомия Великого. Когда в монастыре святого умер ленивый монах, то игумен запретил погребать инока с пением и вообще воздавать ему какую-либо честь. Братия, недоумевая и жалея умершего, уговаривала Пахомия исполнить обряд. Тогда святой сказал монахам: «Поистине, братия, я больше вас милую лежащего. Вы о теле заботитесь, мне же о душе хочется сказать. Ее милуя, я так повелел сделать. Воздавая брату мнимую честь, вы умножаете ему тамошнюю муку; я же ослабу (ослабление. — Е. Р.) бесчестием готовлю. Поэтому не пекусь я о мертвом теле, но — о бессмертной душе». Старец Нил был согласен с Пахомием и потому последним бесчестием готовил себе, как ленивому монаху, «ослабу» на Страшном суде.

Преподобный не хотел, чтобы его могила стала местом поклонения. Уходя в монастырь, он отрекся от своей семьи, родных и знакомых. Теперь он отказывался от погребения, которого удостаивался любой холоп. Такая степень смирения вряд ли была понятна людям его круга. Даже сорской братии «Завещание» их настоятеля могло показаться уже за пределами разумного. Но именно этот евангельский дух, воспринимавшийся обычными людьми как попрание здравого смысла, был отличительной чертой личности Нила Сорского.

Старец запретил братии обозначать место его погребения, а тем более обретать его мощи. «На суде встану с вами, если кому дадите тело мое», — повторил он слова Арсения Великого. Наконец «Завещание» было закончено. Вот оно:

«Во имя Отца и Сына и Святаго Духа. Завещаю о себе навеки господам и братиям, которые моего нрава: молю вас, бросьте тело мое в пустыне сей, пусть изъедят его звери и птицы, потому что согрешило к Богу много и недостойно погребения. Если не сделаете так, тогда вы, выкопав ров на месте, где мы живем, со всяким бесчестием погребите меня. Бойтеся же слова, которое великий Арсений завещал своим ученикам, говоря: на суде встану с вами, если кому дадите тело мое. Я же стараюсь, сколько есть моих сил, чтобы быть не сподобленным никакой чести и славы века сего, как в этой жизни, так и по смерти. Молю же всех, да помолятся о душе моей грешной и прощения прошу у всех, и от меня — прощение. Бог да простит всех. Крест большой, в котором камень страстей Господних, а также книжки, какие я сам писал — то господам моим и братьям, кто начнет терпеть на месте сем. Если бы постарались о мне службу священную совершать до 40 дней, о том очень прошу. Малые книжицы, „Иоанн Дамаскин“, „Требник“ и „Ирмологий“ также в нем, Псалтирь в четверть Игнатиева письма — в Кириллов монастырь. И прочие книги и вещи Кириллова монастыря, что мне давали за любовь Божию, чье что есть — тому и отдать: или нищим, или монастыря какого, какого лица — тому и отдать»[559].

В главы «О мысленном делании» Нил Сорский включил молитву из монашеского Требника, читаемую во время повечерия. Отходя ко сну, инок каждый день молится так, как будто готовится предстать перед Судией:

«Будь милостив ко мне, Владыко, и да не узрит душа моя темного взора лукавых бесов, но да примут ее ангелы Твои пресветлые. Имеющий власть оставлять грехи, оставь мне, да почию, и да не отыщется пред Тобой грех мой, коим согрешил по немощи естества нашего словом, делом и помышлением, в разуме и в неразумии! Да окажусь пред Тобою при совлечении тела моего не имеющим никакой скверны на образе души моей, и да не примет меня, грешника, темная рука князя мира сего, чтобы ввергнуть меня в глубину адову. Но предстань мне и будь мне Спасителем и Заступником! Помилуй, Господи, осквернившуюся страстями жития сего душу мою, и чистой ее благодаря покаянию и исповеданию прими, и Своею силою возведи меня на божественный Твой суд. И когда придешь, Боже, на землю со славою и сядешь, Милостивый, на престоле Твоем судить праведным Твоим судом, мы же все нагие, как осужденные, неподкупному Твоему суду предстанем, тогда начнешь Ты рассматривать наши согрешения, — что нагрешили мы словом, делом и помышлением, тогда, Преблагой, не обличи мое тайное и не посрами меня перед ангелами и людьми, но пощади меня, Боже, и помилуй меня. Потому что о страшном Твоем судище я помышляю, Преблагой, и дня судного, трепеща, боюсь, совестью моей обличаемый, и очень скорблю о делах моих лукавых, и недоумеваю, как ответить Тебе, бессмертному Царю, так горько Тебя прогневав. С каким дерзновением взгляну на Тебя, страшного Судию, я, скверный и блудный? Но, Господь славы благоутробный, Отче, и Сыне единородный, и Дух Святой, помилуй и избавь меня тогда от огня неугасимого, и сподобь меня одесную Тебя стать, Судия праведный!»[560]

Как знать, возможно, так молился преподобный в ночь на 7 мая 1508 года.

Он преставился в третью неделю по Пасхе — в Неделю святых жен-мироносиц. Завещание преподобного не было исполнено. Ученики похоронили его у стены церкви Сретения, на том самом холме, который Нил когда-то насыпал своими руками. На его могилу положили камень с указанием года, месяца и дня преставления.

«Так совершил течение своей жизни старец Нил, принял многим своим трудным подвигам конец, а с ним вместе и венец славы от Бога, воздающего каждому достойную мзду против трудов», — сказано в Житии святого, составленном в XIX веке другим сорским иноком по имени Нил — иеросхимонахом Нилом (Прихудайловым). Мощи преподобного почивают в его обители под спудом.