Николай Вавилов. Ученый, который хотел накормить весь мир и умер от голода - [27]

Вскоре Вавилов начал оживленную переписку и обмен растениями с Мичуриным. Переехав в Петроград, Николай Иванович отправил специалиста для оценки работ садовода и обратился с докладной запиской в Наркомзем, чтобы организовать официальное признание Мичурина и отметить сорок пять лет его деятельности. В результате правительство предоставило Мичурину пожизненное право собственности на его участок, освободило от налога на землю, выделило полмиллиона рублей и пообещало издать под редакцией Вавилова все его труды.

Мичурин был бесконечно признателен. Его жизнь стала безбедной, и он мог проводить все свое время в саду. Он говорил другу: «Вавилов – выдающийся деятель науки, светлая голова… Путешествует по всему свету и собирает нужные нам растения… И ведь что удивительно, владеет чуть ли не дюжиной языков… Ну и, прямо скажу, сочувственно относится к нашему делу»[114].

Входивший в научную элиту Вавилов был действительно исключительным человеком в том, как помогал своим коллегам, молодым и пожилым – тем, чью работу считал заслуживающей поддержки. Он был готов оказать содействие тем, кто проявлял такие же феноменальные качества, как и он сам: энергичность, энтузиазм, оригинальность мышления и трудолюбие. Он был взыскателен и настаивал на строгом научном анализе и проверке данных. Вавилов приглашал собеседников к научной дискуссии, но не к вражде; просил высказывать альтернативные теории, а не устраивать свары. Со временем он постарался было познакомить Мичурина с генетикой, но тот либо не мог, либо не хотел постигать новую науку. Иван Владимирович больше половины века работал собственными кустарными методами и не имел желания их менять. Вавилов сделал исключение для садовника преклонных лет в городе Козлове. Как-никак, тот был человеком другого поколения.

Перед переездом в Петроград Вавилов отправился в последнюю ботаническую экспедицию из Саратова – в Нижнее Поволжье, почти восемьсот километров пароходом до Астрахани, в центр Прикаспия. Целью поездки было изучение полевых культур на юго-востоке Европейской России и в дельте Волги. В состав экспедиции вошли два профессора Саратовского университета, специалист по бахчевым культурам и еще две студентки-практикантки – Гали Попова и Елена Барулина, тайная любовь Николая Ивановича. Единственное описание этой поездки сохранилось благодаря Гали Михайловне Поповой. Можно себе представить, как это было романтично для Елены – уплыть подальше от раздираемого войной Саратова и провести четыре недели на пароходе рядом с человеком, которого она любила, но до сих пор могла лишь восхищаться им с почтительного расстояния. Попова вспоминала несколько идиллических сцен в путешествии, начиная с отъезда из Саратова. «Волга была тихая, и гладь ее блестела как зеркало. Пароход запаздывал. Все участники путешествия окружили Николая Ивановича и слушали с глубоким интересом его увлекательные рассказы о поездках по сбору культурных растений в Иран и на Памир. Солнце уже закатилось, стало прохладно, и вдруг вдали на реке показались огни, большой пассажирский пароход причалил к пристани. Нас, против ожидания, всех разместили в каюты»[115].

В Астрахани Вавилов повел всех на базар осмотреть местные сорта фруктов, винограда, яблок, груш и арбузов. Затем на небольших катерах они исследовали дельту и нашли там заросли лотоса и водяного ореха. «Николай Иванович с увлечением искал различные формы водяных орехов, и лодка его быстро наполнялась. Вдруг перед нами открылось чудесное зрелище: среди камышей на высоких ножках стояли прекрасные крупные розовые цветки лотоса. Все лодки направились к ним. Ботаники срезали лотос для гербария»[116].

Под конец путешествия Николай Иванович пригласил Елену Барулину поехать с ним в Петроград. Он предложил ей работу в Бюро прикладной ботаники. Предложение ее манило, но ее переполняли чувства. Она пообещала, что напишет. Заботы и неопределенность, с которыми столкнулся Вавилов, отражены в письме к другу, профессору географии Льву Семеновичу Бергу. Вавилов поделился с ним планами переехать в Петроград осенью и добавил: «Трудно перебираться с лабораторией. ‹…› Многим кажется противоестественным такой переход с Юго-Востока [где обычно лучше с едой, чем в Петрограде], но все это сложно, и не единым хлебом жив человек»[117].

Глава 8 Леночка

В конце сентября 1920 года Николай Иванович заехал в Москву по пути в Петроград, куда направлялся, чтобы приступить к новой работе. Юная Елена Барулина была потрясена путешествием по Волге и предложением Вавилова быть с ним рядом. Она ответила, что ей нужно время обо всем подумать.

Первое письмо от Елены Барулиной пришло вскоре после того, как Николай Иванович приехал в Москву в сентябре 1920 года. Он остановился повидать Катю и Олега, которому было уже почти два года. Елена писала ему о желании быть с ним и делилась своими сомнениями. Ее пугала разница в их положении и обстоятельствах. Он – деятельный молодой профессор на пороге высокой руководящей должности. Она – неуверенная в себе двадцатичетырехлетняя аспирантка. Он много поездил по миру. Она – провинциалка, никогда не бывавшая нигде, кроме Саратова, ни разу не покидавшая дома и родных. У нее уже был постоянный, но приземленный ухажер. У Николая Ивановича – жена и ребенок. Он ни разу не говорил с Еленой о той своей жизни. Сейчас они обсуждали сложную реальность «с безопасного расстояния», в письмах. Елене необходимо было знать об отношениях Вавилова с Катей, о его подлинных чувствах к жене и о привязанности к сыну.