— Журналист он, конечно, приличный… — Иванов не договорил и двинулся к проходной.
Мангус потащился следом. Иванов оглянулся и спросил:
— Вам помочь?
— Если можно, — он протянул офицеру «скорпион».
Иванов повесил винтовку на плечо, открыл алюминиевую дверь проходной, скинул с головы капюшон, прошел через турникеты и двинул налево.
— Так посуше, — пояснил страж.
Они прошли по длинному коридору и вышли на улицу. Под ногами захлюпало.
— Проклятая погодка, — ругнулся Иванов. — Мы этих тварей поначалу отстреливали сверху, — он ткнул большим пальцем назад, в сторону административного корпуса, — вроде без риска, но если долго тянуть, они начинают бродить по территории и обрастать.
— Чем?
Иванов пожал плечами.
— Шкурой. Руками. Ногами. Чем придется, даже головами. Убивать становится сложнее. Поэтому вот так, — он указал на хлипкие деревянные конструкции с брезентовыми навесами.
Они подошли к одной из таких конструкций. Иванов снял с плеча винтовку, поставил ее дулом вверх на деревянную подставку и усмехнулся:
— Будьте как дома. Только не очень рассиживайтесь, — он посмотрел в бойницу и проворчал: — А, уже идут…
Мангус в машине Ромхина успел зарядить только один магазин, поэтому он протянул Иванову сумку с патронами и спросил:
— Вы мне не поможете?
— Давайте, — отозвался Иванов. — Только свяжусь с вашим сканером.
Мангус хотел было поинтересоваться, кого он имеет в виду, но вспомнил объяснения Сервантеса, молча взял «скорпион», высунул дуло в бойницу и посмотрел на приближающихся в оптический прицел.
Два бледных урода неторопливо шлепали по грязи прямо на их редут. Один из них отличался непомерно длинными руками — левую, с огромной клешнятой кистью, он волочил по земле, — второй же напоминал фигурой напольные часы, перекошенные на левый бок, с торчащей на месте циферблата головой, сильно выдающейся вперед.
Рация Иванова затрещала и заквакала. Мангус вдруг почувствовал себя очень неуютно, словно ему за шиворот вылил еще один стакан холодной воды.
— Понял, — отозвался тот и сказал Мангусу, — длиннорукому в правый глаз.
Мангус хмыкнул, прицелился и спустил курок. Урод неловко взмахнул правой рукой и завалился. Страж перевел прицел на второго. Рация снова проснулась.
— Понял… Второго чуть левее головы, на уровне рта.
Мангус прищурился. Раздутая щека этого второго находилась как раз на линии выстрела.
— Сейчас попробую…
Выстрел. Пуля разнесла щеку урода и, видимо, застряла где-то в шкуре. Мангус выстрелил еще раз.
— Есть!
— Прекрасно, — проворчал Иванов, вставая. — Давайте дальше сами.
Он протянул Мангусу рацию и большие наушники с микрофоном — новинка, такие игрушки появились всего пару месяцев назад и у стражей их еще не было. Мангус приспособил рацию на пояс, напялил наушники на голову, воткнул штекер в гнездо, подогнал дужку по размеру и придвинул микрофон к губам.
— Кнопка разговора на правом наушнике, — пояснил спец. — Сейчас вы на прямой связи со сканером. Если понадобится что-то еще, переключитесь на волну штаба, это на самой рации.
— Ясно, — кивнул Мангус.
— Прекрасно. Боеприпасы вам сейчас приволокут. Удачи…
И спец вышел под дождь. Мангус посмотрел ему вслед и вернулся к работе. В прицел попал низенький, страшно толстый уродец, поддерживавший руками свое огромное брюхо снизу, чтобы не мешало ходить.
— Прямо под подбородок, — произнес далекий мужской голос в наушниках.
— Понял, — отозвался Мангус, прицелился и выстрелил.
Сервантес вернулся на химзавод к семи часам вечера, когда дождь наконец-то перестал.
Дела — вопреки опасениям — были практически в полном порядке. Ошибки, наделанные утром, были проанализированы, учтены и вообще приняты к сведению; количество пострадавших выросло крайне незначительно, и то в основном за счет неосторожного обращения с оружием, вроде использования гранаты слишком близко к деревянному редуту или лопнувшего стекла, поранившего осколками несколько человек на третьем этаже административного корпуса. Связки «стрелок-сканер» работали прекрасно и практически без внутренних конфликтов, частично в силу того, что принцип «работы» сканеров большинству стрелков был неизвестен. Количество уродов постепенно сокращалось. Журналисты… Журналистов начали пускать уже около двенадцати, что, пожалуй, тоже было правильно, поскольку несколько повышало репутацию Спец. Управления в глазах журналистской братии и их Гильдии. Кое-кто даже рискнул побывать на переднем крае и был удостоен чести заглянуть в оптический прицел.
Разумеется, имелись у них вопросы, на которые сотрудники Спец. Управления ответить не могли.
Откуда взялись уроды? Кое-кто из них действительно вылез из-под земли (это видели), но большинство шло из старых цехов либо из большого ангара, куда вели железнодорожные пути.
Кто контролировал этих тварей? И зачем? Даже те, которые отправлялись бродить по территории, рано или поздно — впрочем, какое там «поздно», — тащились к проходной за порцией свинца. Патрулей с периметра всего завода, разумеется, никто не снимал.
Зачем еще — кроме свинца — уродцы шли к проходной? Вопрос, впрочем, чисто риторический, никто не собирался выяснять, «куда пойдет такой урод?», даже если риск будет сведен к минимуму.
