Невеста ожившего болванчика - [15]

— По-моему, это всего через несколько кварталов после улицы Доусона, — отозвался он, тяжело дыша.

Мы уже миновали наш район, центр и еще несколько микрорайонов на другом конце города. Через несколько лесистых районов дома стали меньше и тесней лепились друг к другу.

— Довольно стремный райончик, — заметила я, когда мой велосипед подскочил на железнодорожной колее. Какая-то облезлая шавка преследовала нас несколько кварталов, злобно гавкая и норовя цапнуть меня за ногу.

Мы проехали мимо обшарпанных домов на колесах, выстроившихся в ряд на заросшей травой поляне.

— Харрисон, ты точно знаешь, куда мы едем? — крикнула я.

— Ну-у… — Он посмотрел на листок с адресом в своей руке, словно это была дорожная карта. Внезапно он дал по тормозам, взвизгнув шинами. — Эй, должно быть, вон там. Прямо впереди.

Он показал на большой, отделанный серой дранкой дом, скрывавшийся за деревьями. Его почти не было видно за переплетением низкорастущих ветвей. Дом был погружен в темноту. На покатой кровле у водостока валялась свернутая трубочкой газета. Лужайка густо поросла сорняками и бурьяном.

— Да. Это он. — Харрисон смял клочок бумаги и сунул в карман джинсов.

Я вглядывалась в глубокую тень, отбрасываемую деревьями, пытаясь рассмотреть дом получше.

— До чего жуткий домина. С виду будто нежилой, — пробормотала я.

Мы повели свои велосипеды по дорожке, изобиловавшей трещинами и выбоинами. Высокий бурьян колыхался и шелестел, словно в его зарослях сновало какое-то невидимое глазу животное.

Белка? Бурундук?

Я поежилась.

Мы положили наши велики набок в густую траву, которой заросла дорожка к дому, и взошли на скрипучее деревянное крыльцо.

Я нажала на кнопку дверного звонка. Но ничего не услышала.

Харрисон постучался и позвал:

— Мистер О'Джеймс, вы дома?

Мы подождали, затем постучались снова.

— Кто-нибудь дома? Ау-у?

Харрисон постучал еще раз… и дверь распахнулась.

За ней никто не стоял.

Я заглянула. Внутри царил мрак.

— Кто-нибудь дома?

— Давай зайдем, — сказал Харрисон, мягко подтолкнув меня. — Может, он где-нибудь в глубине дома.

Я колебалась.

— Зайдем? Думаешь, можно?

— Заодно и проверим, — сказал Харрисон.

— Ну-у… ладно. — Я вдохнула поглубже и первая вошла в дом.

Короткий коридорчик вел в узкую вытянутую гостиную. Деревья, росшие вокруг дома, пропускали в окна не слишком много света. Но даже в полумраке было видно, что комната пуста.

— Кто-нибудь дома? — позвал Харрисон, сложив ладони рупором. — Мистер О'Джеймс? Вы тут? — Его голос эхом отдавался от голых стен.

Мы поспешили в следующую комнату. Какое-то шевеление на полу заставило меня остановиться.

— Ой, фу, — простонала я.

Тараканы!

Их были дюжины. Они карабкались на мои кеды. Я почувствовала, как их лапки покалывают мои лодыжки.

— О-о-о! Сгони их! Сгони их с меня! — Я запрыгала на месте, сбивая омерзительных копошащихся насекомых.

Перепрыгнув через них, я нагнала Харрисона.

— Гадость, — пробормотала я. — Эта дыра кишит букашками.

Мы очутились в комнате, посреди которой высился длинный стол. Сперва я подумала, что это столовая. Но при виде полок с инструментами и материалами, занимавших три стены, быстро сообразила, что это какая-то мастерская.

Я потянула Харрисона за рукав.

— Нечего нам здесь делать. Давай уйдем.

Не обращая на меня внимания, Харрисон поднял что-то со стола.

— Погляди-ка. — Он сунул этот предмет мне в лицо.

— Эй…

Это была деревянная голова болванчика. У нее были такие же холодные глаза и кривая усмешка, как и у Слэппи.

— Тут по всей комнате части тел, — сообщил Харрисон. Он достал с полки пару тонких ног. Потом взял еще одну голову болванчика.

— Должно быть, здесь он и мастерит всех этих болванчиков, — проговорила я, переходя в следующую комнату.

— Глядишь, и мне одного сделает, — сказал Харрисон. — Вот было бы классно…

Я заглянула в кухню. Хоть шаром покати. Ни продуктов. Ни тарелок, ни мисок, ни кастрюль, ни сковородок.

— Он ушел, — сказала я. — Думаю, вообще съехал.

— Ну уж нет! — возмутился Харрисон. — Нам нужен еще один болванчик!

— Ну, очевидно, здесь никто не живет, — сказала я, входя в маленькую столовую позади кухни. — Разуй глаза, Харрисон. Разве ты не видишь…

Слова застряли у меня в горле.

Я в ужасе ахнула. Моя рука метнулась ко рту.

Харрисон тоже увидел это.

— Ох-х-х-х-х… — вырвался у него сдавленный стон.

Мы уставились на обеденный стол.

На человеческую голову, лежавшую на боку.

Голову Джимми О'Джеймса.

17

Мы двинулись вперед, останавливаясь на каждом шагу. Я схватила Харрисона за руку:

— Он?.. Он?..

Вскрикнув, Харрисон выдернул руку.

— Извини, — пробормотала я. Я даже не сознавала, как сильно сдавила его ладонь.

Голова чревовещателя лежала на левом ухе. Широко раскрытые темные глаза уставились в стену невидящим взглядом.

Когда мы склонились над головой, я судорожно сглотнула.

Харрисон подобрал голову.

— Да она от болванчика!

— О Господи! — воскликнула я и прижала руку к колотящемуся сердцу, стараясь хоть немного его успокоить. — Глазам не верю! А с виду как настоящая! Он скопировал голову болванчика с себя.

Свободной рукой Харрисон стал двигать ее глазами и ртом.

— Приветик. Я Джимми О'Джеймс, и я болванчик, — проскрипел он, стараясь не шевелить губами.