Немцы в России. Мятежный род Баллодов между немцами, евреями и русскими - [90]

Предприниматель – политический или экономический – вот действующая сила изменений.

По мере развития науки и появления новой техники приходится изменять структуру общества. Новые технологии и связанная с ними экономическая выгода требуют увеличения масштабов производства, что влечет за собой специализацию, поминутное разделение труда, неперсонифицированный обмен и урбанизацию общества. Это разрушает прежние неформальные ограничения и отношения в семье, индивидуальные связи и личностные отношения. На смену им приходят новые формальные правила и организации, возрастает роль правительства и государства.

Новосибирская школа теории институциальных матриц занимается развитием институционализма с целью разобраться, что такое экономика сегодняшней России. По мнению Г. Кирдины[159] (Новосибирск), национальную экономику можно рассматривать как взаимодействие институциальных матриц двух типов: нерыночного типа (Х-экономика) и рыночного типа (Y-экономика). В любой национальной экономике присутствуют обе эти матрицы (см. таблицу). Различаются только их пропорции. Каждая из матриц отражает устойчивую, исторически сложившуюся систему базовых институтов, которые регулируют экономику, политику и идеологию.

Таблица. Функции и содержание экономических институтов в моделях Х– и Y-экономик

В Х-экономике преобладает коммунальная материально-технологическая среда, которая характеризуется внутренней неразрывностью. Это единая нерасчленимая система, части которой не могут быть обособлены без угрозы ее распада. В современной России примерами являются система железнодорожных путей, жилищно-коммунальное городское хозяйство, система трубопроводного транспорта, единые энергетические системы и т. д. Такие технологические системы, представляя собой естественные монополии, могут управляться только как единое целое. Конкуренция между частями и элементами этих систем немыслима и, во всяком случае, нецелесообразна. О том, что специфика экономики России характеризуется преобладанием коммунальных по сути отраслей, косвенно свидетельствует статистика основных фондов – в 2006 г. доля фондов этих отраслей составляла 57 % в совокупной структуре отечественного хозяйства.

Для экономик с коммунальной материально-технологической средой стремление экономического агента к прибыли не может являться движущей силой развития, наоборот, оно разрушает такого рода хозяйственную систему. Иначе говоря, если такие производители будут «преследовать свой собственный интерес», то это отнюдь не будет «действенным образом служить интересам общества», как предполагал Адам Смит. Функционирование подобной экономики вряд ли можно базировать на идеях индивидуализма и стремления индивидов к максимизации полезности. Здесь требуются иные методологические подходы.

Модели Х– и Y-экономик представляют собой два альтернативных способа организации хозяйственных связей, между которыми и происходит сложный выбор «рынок-нерынок»: государство жестко управляет Х-экономикой и опосредованно (через законы и другие институты) влияет на Y-экономику. Например, институт прибыли, характерный для рыночных экономик, часто рассматривается в экономической литературе как «неподходящий» для экономик, где доминирует модель редистрибуции. Практика современного реформирования также показывает, что ориентация важнейших экономических субъектов исключительно на прибыль – речь идет о таких структурах как РАО «ЕЭС России», «Газпром» и др. – не обеспечивает эффективного функционирования экономической системы страны в целом.

Закономерности глобализации: корпорация-государство (по Фурсову)

13 февраля 2007 г. на заседании клуба «Красная площадь» Андрей Фурсов сделал доклад «Корпорация-государство»[160], который содержит отрезвляющий взгляд на «светлое будущее», что несет глобализация. Его шокирующие слова вызывают неприязнь, но… заставляют думать. Он противопоставляет два понятия: нация-государство как высшая форма государственности и корпорация-государство как порождение глобализации.

Фурсов начинает с экскурса в историю: «XX век принес много изменений. Возникло много нового, но многое оказалось унесено ветром истории. Исчезли целые империи, с исторической арены сошли или сходят целые классы: крестьянство в первой половине XX века, рабочий класс – во второй, средний класс в конце XX века. Испытывают серьезнейшие проблемы институты, без которых трудно представить современный мир, и прежде всего – нация-государство (nation state; у нас нередко этот термин переводят не совсем удачно как «национальное государство»). Попробуем рассуждать, что сменит нацию-государство».

По Фурсову, нация-государство оформилось в середине XIX века, чему способствовали три фактора: 1) логика развития государства как особого института самого по себе и в его взаимодействии с обществом; 2) потребности индустриального производства в условиях западноевропейского социума; 3) борьба низов и стремление правящего слоя каким-то образом интегрировать их в систему. Все три фактора были тесно связаны между собой, образуя нечто вроде «кольцевой причинности».

Нация-государство включила в себя все население, находящееся на территории его юрисдикции, т. е. проживающее на территории страны. Базовым «кирпичиком» нации-государства является именно индивид. Максимальной включенности населения в государство, распространения его на все население требовала и логика развития индустриального производства. Но это порождало противоречия. Например, в Великобритании – в наиболее развитом государстве в первой половине XIX века – возникла крайне опасная социальная ситуация. Речь идет о крайней поляризации общества, когда разрыв между богатыми и бедными достигает уровня разрыва между двумя различными нациями, что как максимум чревато социальным взрывом и гражданской войной, а как минимум ослабляет позиции государства на мировой экономической и политической аренах.