Немцы в России. Мятежный род Баллодов между немцами, евреями и русскими - [73]

Однако жизнь скоро доказала правоту Баллода, и сталинская экономика в значительной мере была автаркической. Похожая дилемма стоит и перед сегодняшней Россией.

Прощание с Россией

Почитав хвалебные слова о профессоре Карле Баллоде в советской прессе со стороны верховных правителей, которые затем чередуются с отрицанием его предложений, невольно ощущаешь, что кто-то менее влиятельный, но тоже сверху, выступал резко против планов Баллода.

В начале 1920 года Баллод поехал в Москву, к Ленину. Посредником он выбрал Петра Стучку, одного из ближайших соратников Ленина, и… потерпел полный провал.

В январе 1921 года Стучка писал:

«Баллод проехал 30 верст на автомобиле в санаторий, где я тогда находился, и не постеснялся просить меня (…), чтобы я поддержал его планы получения 100 000 десятин земли и 10 млн. кредита золотом, дабы осчастливить трудовой народ России. Это я назвал фантастическим планом и сказал сразу, что такое невозможно».

Подобное же неверие планам Баллода сквозит и в материалах комиссии ГОЭЛРО. Не сказалось ли и тут влияние П. Стучки? Обиженный Баллод, не завершив подготовки русского перевода книги к изданию и не дописав статью «Вопросы социализации в России», что дано в приложении к книге «Государство будущего», уехал из Москвы. Тем самым Советская Россия, быть может, понесла одну из наиболее крупных интеллектуальных потерь.

В семитомных «Избранных трудах» Петра Стучки имя Карла Баллода встречается многократно, и везде с враждебным оттенком. Откуда эта враждебность? Из-за политических ли расхождений по аграрному вопросу? Oбa они были за индустриализацию земледелия, только Баллод выступал против конфискации земли, против экспроприации землевладельцев, которую, в частности, проводило правительство Стучки советской Латвии в 1919 году.

Пропаганду своих идей в Риге Баллод начал с публичного выступления в конце 1918 года (после революции в Германии и в преддверии прокламации независимости Латвии) в помещении Русского театра (сегодня это Академический театр драмы). Баллод излагал план снабжения городов Латвии хлебом: мол, достаточно завести 300 имений no 500 га и по 54 рабочих в каждом, чтобы прокормить население Латвии. Тогда Баллода не поддержали. Вместо этого глава правительства П. Стучка и его министр земледелия Ф. Розинь-Азис создали 239 совхозов, приравняв объединенных крестьян к промышленному пролетариату, и тем восстановили крестьян против советской власти. Неудачная затея! Не была ли она главной причиной поражения советской власти в Латвии в 1919 году? Но Стучка свою точку зрения по крестьянскому вопросу не изменил до конца дней своих (в 1932 году), как не изменил и своего враждебного отношения к Баллоду. Откуда оно?

Раздор между Стучкой и Баллодом мог возникнуть намного раньше – уже в 1897 году, когда проходил судебный процесс над «новотеченцами»: тогда судили Я. Райниса, П. Стучку, других. Дело было о пропаганде марксистских взглядов в газете «Dienas Lapa» («Дневной листок»). Заметим, что «Dienas Lapa» сделала исключительно много для распространения марксизма и создания Латвийской социал-демократической рабочей партии. После судебного процесса Баллод позволил себе открыто в прессе осуждать поведение Стучки на допросах. Он, мол, стал наговаривать на товарищей, прежде всего на Райниса, пытаясь выторговать себе по крайней мере меньшее наказание. Баллод, по-видимому, был прав? Сохранились слова Райниса о Баллоде: «Он является умнейшим и справедливейшим среди латышей».

Конечно, стоит отметить, что Баллод был слабым политиком, он говорил немало горьких слов, которые могли вызвать раздражение руководителей молодой Советской России, например: «Большевики сделали ту ужасающую непоследовательность, что произвели конфискацию без выкупа частного землевладения и объявили аннулированными государственные займы». Но при этом на руках, мол, оставили наличные богатства. Разорив банковскую систему, наводнили Россию потоком бумажных денег. Баллод считал неприемлемым посылку в деревни реквизиционных отрядов, «разгром (впрочем, сравнительно немногих) культурных имений и распределение их площади между крестьянами» и т. п.

Баллод, по-видимому, критиковал также работу комиссии ГОЭЛРО. Г. М. Кржижановский в статье «К десятилетию плана ГОЭЛРО» пишет: «Такой незаурядный теоретик «планового» хозяйства, как Баллод, утверждал, что постройка крупных электростанций масштаба нашего Днепростроя – это неизбежно вторая очередь нашего строительства». Тут стоит отметить: не доказывает ли правоту Баллода продолжающаяся дискуссия о затоплении плодородных земель водохранилищами гигантских ГЭС.

Обнаруженные факты о недружелюбных отношениях между П. Стучкой и К. Баллодом вполне объясняют провал планов Баллода в России, точнее, не провал самих планов, так как многие рекомендации Баллода (по индустриализации, по реорганизации села, по трудовым армиям и т. д.) были претворены. Пусть не тем путем, как задумывал проф. К. Баллод, и без его личного участия. Но личная встреча Баллода с Лениным в 1920 году так и не состоялась.

Еще раз о Баллоде много говорили в период составления планов развития народного хозяйства СССР на 1923/24 год