Неизвестные мгновенья их славы - [26]

Мы с Ириной Николаевной давно прошли привычный маршрут. Я понимала, что ей хотелось выплеснуть всю горечь, которая таилась в ее душе. Мы пришли в маленький скверик напротив Большого театра, сели на свободную скамеечку и она приготовилась рассказывать дальше о своих хождениях по мукам.

Но сейчас я лишь вспоминаю тот вечер, читая запись в дневнике, и потому оставлю его раскрытым на этих страницах и сделаю небольшое отступление, которое поможет восстановить события в судьбе замнаркома Левченко. Привожу отрывок из воспоминаний Бориса Павловича Бещева, в течение многих лет бывшего министром путей сообщения СССР.

«Я, пожалуй, видел его последним. Он приехал ко мне на дорогу, — я тогда работал на Северном Кавказе — и мы сидели с ним, ужинали. Вдруг принесли телеграмму. Каганович вызывал Левченко срочно в Москву, причем было указано, к какому именно поезду непременно должен быть прицеплен вагон Николая Ивановича. До Москвы Левченко не доехал. Вагон отцепили на полустанке, где-то совсем неподалеку от Москвы. Несколько человек, офицеры и солдаты, вошли в вагон. Один из офицеров, по-видимому старший, спросил у секретаря: «Где Левченко?» — «В кабинете». Когда они вошли в кабинет, то увидели, что Левченко спал. Офицер отстранил секретаря и громко сказал: «Левченко, проснитесь, вы арестованы» и сразу же схватился рукой за орден Ленина. Николай Иванович отстранил его руку: «Не вы мне его давали, не вам его у меня отбирать». Тогда все, сколько их было человек, ворвались в кабинет и начали избивать его, орден вырвали прямо с куском гимнастерки.

Левченко был отличный человек. Коммунист настоящий. И погиб он, как коммунист».

Пост министра и знакомство с ответственными работниками КГБ дала возможность Борису Павловичу Бещеву попытаться узнать о точной дате гибели Левченко. Однако кто-то очень хотел запутать это дело. Судите сами. Вот запись на обложке личного дела замнаркома Н.И.Левченко: «Окончено 10 декабря 1937 года». А это — Свидетельство о смерти П-А №894252: «Гр. Левченко Николай Иванович умер 4 XII-1941 года. Возраст 57 лет, причина смерти паралич сердца…» Личное дело — документ очень точный, со скрупулезно выверенными деталями. Куда же делись 4 (!) года? Если узник был жив, то где он их провел? Неизвестно.

Начало апреля 1988 года. Я — член редколлегии многотиражной газеты Всесоюзного Радио и Телевидения «Говорит и показывает Москва» — в этот день являюсь выпускающим ответственным редактором. С утра работаю в типографии «Гудок». Вычитываю гранки, слежу за версткой газетных полос. Стучит печатный станок, стрекочут линотипы. В свободные минуты прохожу по цеху, интересуюсь, какие материалы сегодня печатает «Советская культура», железнодорожная — «Гудок». Вижу, мой коллега читает статью, размещенную на целой странице! Заглавие — «Судьба замнаркома» и снимок очень знакомого мне лица — умного, усталого, благородного человека. Левченко!!! Бросаюсь к столу. Прошу оттиск. Быстро пробегаю глазами полосы: да, здесь подробно рассказано о судьбе замечательного человека, воспоминания о нем близких родных, друзей, знавших его с детства, товарищей по работе. С благодарностью и сердечной теплотой думаю о руководящих работниках министерства путей сообщения, которые чтят память Николая Ивановича Левченко и к 50-летию его гибели печатают такой честный и откровенный рассказ о его жизни. Жаль, что до этого долгожданного события не дожили любящие его люди, которые так неустанно боролись за доброе имя самого родного им человека.

И еще я приведу выдержку из статьи «Судьба наркома», подготовленную журналистом Левандовским: «Справка Военной Коллегии Верховного Суда Союза ССР 19 декабря 1955 года №4н-14582: «Дело по обвинению Левченко Николая Ивановича пересмотрено Военной Коллегией Верховного Суда ССР 17 декабря 1955 года. Приговор Военной Коллегии от 25 апреля 1938 года в отношении Левченко Н. И. по вновь открывшимся обстоятельствам отменен, и дело за отсутствием состава преступления прекращено».

Однако вернемся в позднее лето 1966-го года в маленький скверик напротив Большого театра. Ирина Николаевна Левченко продолжает свой рассказ, который я в тот же вечер подробно запишу в своем дневнике, сейчас оставленном раскрытым на той странице, где моя собеседница говорит об отце, что он арестован и пропал.

Спрашиваю ее:

— Но ведь бабушка Маруся хорошо знала Ворошилова и Буденного.. Неужели они ничего не сказали ей?

— Сказали… Оба… Не сговариваясь… По одиночке… Что это сделано по приказу Кагановича. Из ревности к авторитету Левченко у всех сотрудников и еще потому, что его хотели назначить наркомом НКПС, чтобы разгрузить Лазаря Моисеевича от нескольких высоких постов. И потом… он так лизоблюдничал перед Сталиным, так его восхвалял, что тот ему доверял. Все вожди это знали и Кагановича опасались. В его дела никто не решался вмешиваться. И все-таки они помогли маме вырваться из ада. Вы знаете, что такое АЛЖИР?

— Страна…

— Да-а-а… страна униженных и оскорбленных… Это в казахстанской степи, где невыносимый зной и пыльные бури. Акмолинский Лагерь Жен Изменников Родины. О том, что она пережила, мама ни-ког-да ни-ко-му не рассказывала. Твердила только одно: «Все было ошибкой отдельных людей».