Неистовый Роланд. Песни XXVI–XLVI - [125]
О широком знакомстве в России середины XVIII в. с поэмой Ариосто еще более свидетельствует использование ее образов в статьях без ссылок на источник. Например, в 1769 г. М. Д. Чулков в конце последнего номера своего еженедельника «И то и се» писал: «…во всем моем издании трудился я один без всякой себе помощи, выключая некоторое весьма малое, которое и по слогу узнает читатель, что оно не мое, а принесено ко мне роком, как такою птицею, которая с земли носит на Луну понятия и умы человеческие, только уже оттуда не сносит к нам ни единого». Видимо, Чулков был уверен, что эти образы из поэмы Ариосто известны его читателям и не нуждаются в пояснениях. В «Московских письмах» некоего студента Д. Строкина упоминается Альфонз (вместо Астольфа), который «из Луны обратно вывез вылетевший у него и у храброго его дяди Роланда разум»[443]. Здесь мы также не найдем ни имени поэта, ни названия его произведения. Очевидно, и автор «Краткого известия о некоторых баснословных птицах» был убежден, что сказочный гиппогриф из «Неистового Роланда» хорошо знаком даже детям, когда писал: «<…>) крылатые кони бога поэзии, богини чести, героев Ариостовых и проч. приучили глаза и воображение наше к таким уродам»[444].
Такая известность образов поэмы Ариосто среди русских читателей того времени, видимо, объясняется также распространением рукописных переводов европейских повестей и романов на темы из «Неистового Роланда». Перечисляя рукописные книги, бытовавшие в России XVIII в., В. В. Сиповский отмечал, что из «рыцарских поэм особенно посчастливилось Ариосту». Действительно, в «Списке» А. Н. Пыпина зарегистрировано пять рукописей XVIII в. (все анонимные и без датировки) под различными названиями: «История о Неистовом Ролянде», «История о Алфонзе, Рамире, короле гишпанском, и о прекрасной Ангелике, принцессе лонгобардской, имянуемая Неистовый Ролянд» и т. п.[445] Эти рукописи (насколько мы знаем) остались неисследованными, а потому трудно сказать, в какой связи они находятся с поэмой Ариосто, но связь эта очевидна.
Достоверные сведения о заказе перевода «Неистового Роланда» сохранились в документах «Собрания, старающегося о переводе иностранных книг» (1768–1783), подготовившего к изданию несколько прославленных поэм древнего и нового времени. Однако о судьбе этого перевода мы ничего не знаем. Зато сохранились фрагменты от полного прозаического переложения поэмы Ариосто, датированного 1780 г. Переводил с французского языка «Комиссии Уложения писец Николай Илер»[446]. Возможно, что этот оставшийся ненапечатанным труд и был предпринят по заказу «Собрания».
Наиболее ранняя известная нам публикация из «Неистового Роланда» относится к 1769 г. В упомянутом журнале М. Д. Чулкова был помещен его прозаический перевод небольшого фрагмента, в котором изображаются владения Морфея в Аравии[447]. Несколько позднее были напечатаны еще два прозаических отрывка в сборниках «Новая сельская библиотека», составленных новгородским любителем словесности Е. Харламовым. В I томе (1779) был помещен фрагмент из XVIII–XIX песен, озаглавленный «Медор, или Торжество любви и дружбы. Повесть, взятая из Безумного Роланда»; во II томе (1781) — отрывок из XLIII песни — «Маленькая собачка, сказка, взятая из Безумного Роланда».
Первый почти полный перевод «Неистового Роланда»[448], предваренный довольно большим (на 14 страницах) очерком «Жизнь Ариосто», вышел в свет в конце XVIII в. Перевод этот был выполнен прозой П. С. Молчановым с прозаического же и довольно устаревшего к тому времени французского переложения Ж. Б. Мирабо (1741) и читался как рыцарский роман. Н. М. Карамзин в своей рецензии на первую книжку этого перевода даже назвал итальянского поэта «романистом». Отзыв писателя был благожелательным, но довольно сдержанным и в отношении перевода и в отношении самой поэмы. Отмечалось, что «слог нашего переводчика можно назвать изрядным; он не надут славянщизною и довольно чист. Кто не может читать Роланда ни на каком другом языке, тому, конечно, сей русский перевод будет приятен». Карамзин вовсе не был восторженным почитателем «Неистового Роланда» и не считал возможным «сравнивать Ариосто ни с Гомером, ни Виргилием, ниже с Тассом». Тем не менее он признает, что Ариосто «занимает и нравится, даже и тогда, когда читаешь его не в сладкогласных итальянских строфах, а в сухом прозаическом переводе»
