Неистовый Роланд. Песни XXVI–XLVI - [124]

Руджер бесчувствен, в голове туман,

Он оглушен — иначе бы злодею

Едва ли удался дальнейший план,

А так, Руджера обхватив за шею,

Он потянул его что было сил

И наземь, вырвав из седла, свалил.

125 Упав плашмя, поверженный воспрянул,

И бешенство его умножил стыд.

Поднявшись, он на Брадаманту глянул —

У Брадаманты был тревожный вид:

Когда жених с коня на землю грянул,

Она не знала, жив ли он, убит.

Сжимая меч, загладить без заминки

Руджер позор свой жаждет в поединке.

126 Поганый, бросив скакуна вперед,

Противоборца раздавить стремится,

Но успевает увернуться тот

И левою рукой в узду вцепиться,

Меж тем как в грудь всадить или в живот

Меч всаднику пытается десница.

И дважды меток был стальной клинок,

В бедро вонзясь поганому и в бок.

127 Но раненый нисколько не растерян,

И на шелом Руджера рукоять

Меча обрушивает он, намерен

Противоборца оглушить опять.

И тут Руджер, который был уверен,

Что должен верх по праву одержать,

Схватив десницу с череном булата,

Рванул двумя руками супостата.

128 Руджеру удалось его совлечь

С коня, чтоб с пешим пешему сражаться.

Но главное, что у Руджера меч, —

И меньше можно за него бояться.

Чтоб это преимущество сберечь,

Ему нельзя с противником сближаться:

Он ростом против Родомонта мал,

И без труда бы тот его подмял.

129 У Родомонта хлещет кровь из бока.

Струится из бедра и прочих ран.

И мнит Руджер — победа недалеко,

Отпор достойный Родомонту дан.

Но рукоять меча в мгновенье ока

С отчаянною силой басурман

Метнул в него, и у Руджера было

В глазах от потрясения поплыло.

130 В нащечник и в плечо бросок врага

Пришелся — и Руджера зашатало:

От силы с расстоянья в три шага,

Бросая, метил басурман в забрало;

Затем вперед рванулся, но нога,

В которой рана знать себя давала,

В колене подломилась, затруднив

Его поспешный чересчур порыв.

131 Руджер к нему бросается мгновенно,

Удары нанося в лицо и в грудь.

Поганый поднимается с колена,

Сумев с себя противника стряхнуть.

Друг друга обхватив одновременно.

Борясь, к победе оба ищут путь

И всем своим искусством изощренным

Споспешествуют силам истощенным.

132 Хоть Родомонт изрядно ослабел

От тяжких ран, он все еще упорен.

Руджер в борьбе расчетлив и умел

И, раненому не в пример, проворен.

Он как борец искусный преуспел

И, чувствуя, что перевес бесспорен,

Рукой, стопами, грудью вновь и вновь

На раны жмет, откуда брызжет кровь.

133 Попытки вырваться предпринимает

Поверженный, от ярости взревев:

То тянет, то на воздух поднимает

Руджера, в грудь ладони уперев,

За шею ненавистного хватает,

Все более впадая в лютый гнев,

И только при расчете и проворстве

Руджер одержит верх в единоборстве.

134 Неустрашимый, волю сжав в кулак,

Примерясь хорошенько понемногу

И ворога сгребя и стиснув так,

Что тот не шевелился, слава богу,

Под левое колено как рычаг

Он правую ему подсунул ногу

И поднял ввысь его, ошеломя,

И наземь бросил пред собой плашмя.

135 Ударился затылком и спиною

Столь сильно сарский царь, что у царя

Кровь при паденье хлынула волною

Из ран отверзтых, землю обагря.

Руджер, не тешась легкою ценою

Победы и судьбу благодаря,

Рукою стиснул рукоять кинжала,

Другая — горло Родомонту сжала.

136 Как в иберийских копях золотых,

Которые стяжателей позвали

Богатство в недрах добывать земных,

Произойди обвал — и при обвале

Упавшим, но оставшимся в живых

Надолго хватит воздуха едва ли,

Так дышит враг Руджера: каково,

Когда соперник распластал его!

137 Руджер кинжал торопится приставить

К его шелому — к прорезям для глаз,

Жизнь обещая нехристю оставить,

Коль скоро сдастся тот, но в тыщу раз

Страшнее Родомонту обесславить

Себя, чем храбро встретить смертный час:

Вот только снизу выбраться ему бы! —

И он барахтается, стиснув зубы.

138 Как волкодав, овчаркою подмят,

Что глотку мертвой хваткою сдавила,

Сопротивляется — глаза горят,

Шерсть дыбом, пена на губах застыла, —

Из-под овчарки вырваться бы рад,

Но корчится вотще — не тут-то было,

Не верит Родомонт в тщету потуг

Освободиться из победных рук.

139 Но мысля, что успех еще возможен,

Он руку выпростал: еще бы чуть —

И, тоже выдернув кинжал из ножен,456

Дополнения

Руджеру в спину острие воткнуть

Успел бы он. Однако осторожен

Руджер, которого не обмануть,

И, дабы самому не быть убитым.

Спешит с врагом покончить недобитым.

140 Насколько высоко возможно, он

Занес кинжал — и дважды, трижды кряду

Клинок по рукоятку погружен

В лицо врага, отвергшего пощаду.

И к переправе через Ахерон,

Оставя плоть безжизненному хладу,

Умчалась преисполненная зла

Душа, что столь надменною была.

ПРИЛОЖЕНИЯ

Р. М. Горохова АРИОСТО В РОССИИ

Знакомство с творчеством Ариосто в России началось задолго до первых веяний романтизма. Образованным кругам русского общества XVIII в., и прежде всего литераторам, были хорошо знакомы произведения крупнейших европейских писателей прошлого, в том числе Ариосто, — в оригиналах или (преимущественно) во французских переводах. Например, в парижской библиотеке Антиоха Кантемира (1708–1744), среди многочисленных итальянских книг было несколько различных изданий «Неистового Роланда», а также комедии, сатиры и стихотворения Ариосто[440]. М. В. Ломоносов в годы своего пребывания в Германии (1736–1741) изучал итальянскую грамматику Дж. Венерони с отрывками из поэмы Ариосто. А. П. Сумароков в «Епистоле о стихотворстве» (1748) упоминает Ариосто среди величайших «творцов, которые достойны славы прямо». А в примечаниях «на употребленные в сих Епистолах стихотворцев имена» он поясняет: «Ариост, феррарец, стихотворец италиянский. Умер июля 13 дня, в 1533 году, 69 лет. Сочинил поему называемую Роланд»