Неистовый Роланд. Песни I–XXV - [39]

(В первый раз мне пришлось ее назвать!)

И открыла себя Руджьеру,

И сказала, зачем она здесь:

67 Она — от той, чья любовь не знает меры,[129]

И томится о нем, и не может без него;

Она — затем, чтобы сбросить эти ковы,

Кованные ему насильным колдовством.

С тем одним, чтобы встретить в нем доверие,

Приняла она вид Каренского Атланта,

Но теперь, когда вновь он здрав,

И себя и все она ему откроет.

68 «Благородная дама, которая тебя любит

И сама достойна твоей любви,

Та, которой, ты помнишь,

Сколь обязан ты своею волею,

Шлет тебе перстень, сильный против чар,

А послала бы и сердце,

Если бы то сердце, чем тот перстень,

Стало бы тебе во спасение».

69 И потом повела рассказ,

Как любила его и любит Брадаманта,

Возносила ей высочайшие хвалы

Со всей страстью и со всею правдою,

Говорила все лучшие слова,

Что к лицу заботливой вестнице, —

И вздымает в Руджьере ненависть к Альцине

Такую, что подстать гнуснейшему из зол,

он видит Альцину в ее настоящем виде

70 Такую ненависть, какова была любовь, —

И не диво,

Ибо та любовь была чародейная

И пред перстнем его развеялась в ничто.

Открывается перстнем,

Что и вся краса Альцины — заемная,

Не своя, а заемная, от косы до пят, —

И вот сладкое схлынуло, а в осадке — дрянь,

71 Как малыш припрячет спелый плод,

А потом забудет, куда,

А потом через много дней

Набредет случайно на припрятанный,

И дивится, что он не такой, как был,

А насквозь гнилой и вонючий,

И гнушается прежним милым лакомством,

Брезгует, кривится и швыряет прочь, —

72 Так Руджьер,

Когда велела ему Мелисса обратиться к своей фее

С тем перстнем на персте,

Над которым немощны все заклятия, —

Вдруг видит перед собой

Вместо давешней своей красавицы

Урода из уродов,

Такую старуху, что мерзей не выдумать:

73 Лицо бледное, кривое, в морщинах,[130]

Волос сед и редок,

Росту пядей шесть, а то и меньше,

Во рту ни единого зуба, —

Ибо старше была Альцина,

Чем Ккуба и Кумекая Сивилла,

Но неведомые были у ней средства

Видеться юной и красивой.

74 Юной и красивой она коварно

Многим являлась, как Руджьеру,

Но вот перстень разоблачил покров,

Столько лет облекавший правду, —

Так не диво,

Что с души Руджьеровой свеялись вмиг

Помыслы об Альцининой любви,

Как застиг он ее в необманном ее облике.

Руджьер пускается прочь из Альцининого царства

75 Но по умному совету Мелиссы

Он не выказал своей перемены.

Пока с ног до головы

Не оделся в давнее свое оружие.

А чтоб не было у Альцины подозрений,

Он сказал, будто хочет испытать себя,

Попрежнему ли он ловок, не слишком ли ожирел,

Столько дней не взмеривая доспеха?

76 Вот уже при бедре его — Бализарда[131]

(Это имя его меча),

Вот уже в руках его — чудный щит,

Тот, перед которым слепли очи,

Обмирала душа

И едва не испарялась из тела, —

Весь под шелком, как был:

Рыцарь взял его и вешает на шею.

77 Он идет в конюшню, уздает и седлает[132]

Жеребца, вороного, как смоль,

И на этого навела его Мелисса,

Зная, как он легок на скаку.

Сведущие кликали его Рабиканом —

Это он

Был под витязем, ныне клонимым по ветру,

В час, как тот примчал их к тому взморью.

78 Мог бы наш герой отвязать и гиппогрифа —

Он стоял в стойле с Рабиканом;

Но сказала волшебница: «Ты ведь знаешь сам —

Он не свычен твоей узде»,

И обещала: завтра

Сама уведет его отсюда

В такое место, где не в труд его выездить,

Чтоб слушался поводьев на всех путях.

79 А к тому же, не тронув крылатого,

Легче скрыть от подозрений побег.

Что сказала Мелисса, то и сделал Руджьер,

Чуткий слухом к словам невидимой.

С тем покинул он

Сладострастный двор старой распутницы

И пустил коня к тем воротам,

От которых — дорога к Логистилле.

80 Грянув врасплох,

Он мечом пробивается сквозь стражу,

Кого ранил, кого убил,

И вперед, через мост;

А когда о том дошло до Альцины,

Был Руджьер уже далеко.

В следующей песне расскажу я,

Как он ехал и как достиг Логистиллы.

ПЕСНЬ ВОСЬМАЯ (ОТШЕЛЬНИК)

Песнь VIII

Слева — тревога во дворце Альцины; на первом плане — Руджьер поражает Альцининого ловчего. Вдалеке — Анджелика и отшельник на пустынном берегу; в небе — Мелисса уносит Астольфа к Логистилле

Вступление

1 Ах, сколько колдуний, ах, сколько колдунов

Ходят между нами неузнанные,

И ловко меняют лица,

И влюбляют в них те мужчин, а эти дам!

Чары они деют

Не следя светил, не заклиная духов —

Притворство, лесть и обман

Вяжут им путы для сердец.

2 Лишь тот, у кого на пальце

Перстень Анджелики, перстень разума,

Может видеть в людях лицо —

Под личиной лукавства и притворства.

Иной хорош и пригож,

А сотри румяна — зол и мерзок.

Хорошо Руджьеру, что при нем —

Умный перстень, раскрыватель истины!

3 Вот и говорю я: Руджьер,

В латах, верхом на Рабикане,

Словно невзначай, у тех ворот

Вторгся в стражу, меч из ножон,

Позади него кто мертв, а кто при смерти,

Он уже за мостом, крушит решетку,

Мчится к лесу, но тут

Вдруг навстречу ему Альцинин ловчий.

Руджьер побеждает Альцининого ловчего

4 У него на рукавице — хваткий сокол,[133]

Каждый день которому ученье

То в лугу, то над ближним озером,

Где всегда довольно добычи;

Обок — верный пес,

Под незнатным седлом — незнатный конь;

Он и понял по Руджьеровой скачке,

Что затеял рыцарь побег.

5 Он берет ему наперерез,

Вопрошает свысока: «Куда так спешно?»

Наш Руджьер на это ни слова.

Тот, еще уверенный в победе,

Замышляет его перехватить,