Небо и горы - [10]

– Я твоя жена, – ответила та.

И головоломка вдруг сложилась.

Ирина рассказала, что Денис теперь бредит горами и альпинизмом, даже заставил её записать его в секцию скалолазания. До этого он ходил только на дзюдо, а теперь круг его увлечений расширился.

– На будущий год Надюшке исполнится шесть. Может, уже справится с походом. А то обидно оставлять её с дедом...

– Справится, – сказала Полина. – Если у моей Надюшки всё срастётся с отпуском, поедем всей семьёй.

Так и случилось. Весь этот год они с Ириной общались по телефону и Скайпу, Полина приезжала к ней ещё два раза, понемножку подружилась с Надей-младшей. У Нади-старшей с отпуском всё «срослось» как надо, хотя она была подозрительно грустная. На одном из привалов она по секрету всё-таки поведала причину своей печали-кручины:

– Был день рождения Вики... Ну, секретарши этой из аэроклуба. Я задержалась немножко – помогала бабушке на даче, поэтому пришла не к самому началу, а к десяти. Света была уже подвыпившая. Ну и, в общем... Именинница на неё вешалась. И поцеловала. А Света её даже на место не поставила. Засмеялась, как будто так и надо!

– Ну и что? Расстались, что ли? – Полина накинула озябшей Наде на плечи свою куртку, обняла.

– Пока не знаю. Мы не общаемся. А шестнадцатого она поедет на соревнования по высшему пилотажу.

Поход прошёл хорошо, хоть и был немножко омрачён грустным настроением Нади. Но она старалась улыбаться и держалась молодцом. Надя-младшая всё-таки быстро устала, но Полина придумала выход: посадила её к себе за спину, а свои вещи распределила между Ириной, Надей-старшей и Денисом. Девятнадцать килограммов шестилетнего ребёнка были не намного тяжелее её собственного рюкзака. Девочка, задремав, трогательно и щекотно сопела на её плече.

– Рановато ещё, наверно, брать её в походы, – сказала Ирина.

Но раз уж взяли – никуда не денешься. Справедливости ради следует сказать, что значительную часть пути Надюшка всё-таки преодолевала сама, а когда уставала, приходилось тащить её на закорках, чтоб не задерживать остальную группу.

...Звон гитары стих, Ирина на экране ласково улыбалась. Они только что обсуждали, как им быть дальше – съезжаться или ещё подождать. И если всё-таки съезжаться, то кто к кому должен перебраться? Ирина могла работать и через интернет, не завися от места жительства, но детям пришлось бы переводиться в другую школу, а это – стресс. У Полины не было маленьких детей, зато было дело – магазин. Открывать филиал бизнеса на новом месте – занятие хлопотное; в этот магазин можно нанять администратора, но пойдёт ли дело в другом городе? Над всем этим они раздумывали, прикидывали так и этак, когда вдруг раздался звонок.

– Извини, это Надя, – сказала Полина.

– Ладно, до связи, – кивнула Ирина. – Перезвонишь мне потом, как поговорите.

Полина вышла на кухню. Воздух струился в открытое окно, золотисто-янтарный закат наполнял улицы уютным духом летнего вечера, а Надя рыдала в трубке:

– Света...

– Что такое? – встревожилась Полина. – Что она опять натворила? Опять с кем-то целовалась?

– Она... Она разбилась! Самолёт упал...

Вот уж действительно – натворила. Хуже некуда.

*

Страшную новость Наде сообщила мама Светланы, как только девушка вернулась из похода. Не суждено было сероглазой лётчице ехать на соревнования: самолёт рухнул во время тренировочного полёта.

Но сквозь оглушительный крик, сквозь канонаду боли Надя услышала и другую новость:

– Надюш, она жива. Чудом каким-то, наверно, но жива.

С перепаханной снарядами, изрытой воронками душой Надя сидела на полу и, заикаясь, повторяла в трубку:

– Жи... жива?

– Да, Наденька. Она в реанимации уже неделю. Две операции было. И ещё будут, наверно. Травмы тяжёлые, черепно-мозговая – самая плохая... Врачи ничего не обещают.

Самолёт упал на деревья, Светлану выбросило из кабины. Наверно, это и спасло ей жизнь: обломки тут же загорелись. Спасатели успели добраться до неё раньше огня.

Звонок в дверь поднял Надю с пола. Она встрепенулась, встала и, шатаясь, как зомби, побрела в прихожую, а в следующее мгновение её уже обняли крепкие руки Полины.

– Ну, ну, солнышко... Крепись. Держись, родная...

– Она жива, – выдохнула Надя.

Полина смотрела на неё непонимающе.

– В смысле? Она выжила в крушении?

– Да...

– Ох...

Вздох вырвался у обеих. Руки Полины держали Надю, как надёжная опора, иначе она соскользнула бы на пол снова.

Через сорок минут они были уже в больнице, но к Светлане не пускали даже родственников. Больничный коридор протянулся гулким тоннелем, в котором Надя тонула, а в световой точке в его конце её кто-то ждал... И смотрел укоризненно: «Ты же обещала быть моим ангелом... Обещала не покидать».

Усталой медсестре на посту было не впервой видеть слёзы. Скорчившуюся на холодном линолеуме Надю подняли руки Полины.

– Солнышко, не надо. Давай, вставай потихоньку... Присядь сюда, моя хорошая. Не надо на полу лежать.

Их так и не пустили в палату. Надя была готова хоть сутки, хоть неделю, хоть месяц ждать здесь – ждать, пока Светлана не появится в коридоре в своём лётном комбинезоне и не скажет с улыбкой и ямочками на щеках: «Это ошибка, всё хорошо, у меня ни царапины. Это другой лётчик пострадал».