Не было бы счастья… - [8]

О том, что не видать Олегу обещанной матерью работы, смущаясь, сообщил отец. Так вот, дело-то какое, всё на мази было. Иван Ефимович, директоров водитель, на пенсию собирался. Тонечка за сына слово замолвила, и вроде даже директор согласный был. А теперь отчего-то ж раздумал Ефимыч на пенсию идти, выходит. Мужик крепкий, чего хорошую должность бросать? А материной вины тут и нет вовсе, кто ж знал, что так выйдет?

Отец так горячо и многословно убеждал в непричастности матери к потере работы, что Олег лишь хмуро кивнул в ответ. Может, он и небольшого ума, но тут и ребятенку понятно: Антонина Князева не простит измену никому, даже собственному сыну. Отец, как всегда, помявшись, и шёпотом, словно жена могла услышать, сказал, что поспрашивал знакомых. Если сын не возражает, можно водителем рейсового автобуса пойти. Сам Гена Князев возил отдыхающих со станции к дому отдыха «Озерки». А Олегу в случае согласия придётся кружить между станцией и посёлком. Сын вновь промолчал, только кивнул согласно. Как ни крути, а на работу идти надо, не на тёщину же копеечную зарплату сидеть. Да и завидной работой в небольшом посёлке считалось пристроиться в немногочисленные санатории, а все хорошие места давно заняты. И в отличие от отцовской должности, зарплата будет меньше, машина хуже и престижу никакого. Старый видавший виды автобус с облезлыми вытертыми сидениями и облупившейся краской, пропитанный накрепко потом и бензином. Конечно, не о таком месте мечтал Олег после армии. Он уже словно чувствовал себя за баранкой светло-серой волги с бежевыми сидениями и чистеньким ковриком у пассажирского места.

По первости Олег в таком напряжении вёл машину, что к концу дня чувствовал себя совершенно разбитым и, вяло прожевав очередную безвкусную мешанину, наспех состряпанную женой или тёщей, падал в постель и тотчас засыпал. На что Лида обиженно надувала губы и попрекала мужа невниманием. Вскоре Олег стал работать спокойнее, быстро научился бойко переругиваться с пассажирами, что возмущались долгим ожиданием и нехваткой мест. Автобусов в парке всего три, один вечно в ремонте. Не нравится, идите пешком или разъезжайте на такси, как в Москве. Скажите спасибо, что он каждое утро сам машину проверяет и везёт аккуратно, а не как сменщик Худяков, что на каждой выбоине подпрыгивает и к концу маршрута можно наставить синяков и раздавить малину, которую целыми корзинами посёлковые волокли к станции. На работе Олега хвалили за аккуратность, исполнительность. Через полгода даже вымпел вручили. Он висел на боковом стекле, пока не выгорел, и буквы стало не разобрать. За резинку рамы лобового стекла Олег по примеру остальных водителей вставлял десятикопеечные монеты и сбоку прикрепил маленькую фотографию Людмилы Гурченко в красивом платье, намеренно потеснив иностранную грудастую девицу, приклеенную Худяковым. Эта девица, беззастенчиво выставляющая бюст, почему-то напоминала Лиду.

Теперь, когда талия у жены окончательно исчезла и торчащий живот с натянутой кожей и просвечивающими тонкими дорожками сосудов словно нарочно лез в глаза, Олег стал испытывать к ней какую-то странную брезгливую жалость. Она совершенно перестала волновать как женщина, будто просто родственница, что мучается от тяжёлой хвори и надо бы посочувствовать.

Домашние дела также перестали его интересовать, теперь он не сдерживался и охотно затевал перебранку с женой и тёщей. Выговаривал Зинке и пару раз съездил подзатыльник Вовке, обнаружив очередную пропажу сигарет. Лида по привычке пыталась всхлипывать, но с удивлением заметила, что слёзы Олега больше не трогают: молодой супруг лишь кривит губы и спокойно отправляется курить на по-прежнему сломанное крыльцо. Это стоило того, чтобы задуматься и даже неприятный холодок почувствовать. А ну как свекровь окажется сильнее, и Олег с чистой душой вернётся под мамкино крылышко. Развод ничем ему не грозит: ну, покивают, фальшиво нахмурясь на комсомольском собрании, ну, алименты вычтут, но насильно жить с женой его не заставит ни прокурор, ни милиция. И станет она в точности как мать-брошенка. Лида на себе успела прочувствовать, с каким пренебрежением смотрят на таких, как они. Если Олег уйдёт, то на её несчастную голову с лихвой обрушится пренебрежение соседей, вечная нехватка денег и беспросветная жизнь разведёнки с хвостом. Вот ещё не хватало! Зря она, что ли, так умненько прихватила Князева? Он прямо как сказочный принц к заколдованной царевне явился. Она уже успела погулять с Игорьком, а потом с Димкой и никакого впечатления на них не произвела. Димка нагловатый и разбитной парень, сразу дал понять, что дальше встреч в пристройке дело не двинется. А Игорь и вовсе обидно погнал взашей, узнав, что ей восемнадцати нет. Девчонки в свою компанию брали неохотно — пришлая чужая. Вот и увязалась за теми, кто старше. Бывшие одноклассницы Олега поначалу даже пожалели: девчонка молоденькая, ни друзей, ни знакомых, да и мать пропащая. Кто ж ей, бедолаге, подскажет, что юбка слишком короткая и глаза намазаны не по возрасту? Лида охотно жаловалась на тяжёлую жизнь, на неустроенный быт, плела россказни, как замечательно они на севере жили, да чёрт дёрнул дальнюю родственницу помереть и оставить дом. Они, может, и не решились бы на поездку, у них там всё устроено было, не хуже, чем у людей, да вроде Зинке суровый климат вреден: здесь-то вечно в соплях, а там и подавно. И по Лидкиному выходило, что в далеком Мончегорске они оставили райскую жизнь, сытую и богатую. Большие деньги и устроенный быт. Девчонки уши развесили, пока ушлая малолетка не сманила вернувшегося из армии Олега Князева. Да уж потом проклинали поганку приезжую на все лады и некоторые даже поплакали в подушку из-за здорово живёшь уведённого из-под носу перспективного жениха, да после драки кулаками не машут. Чего теперь, пригрели змею на груди! И Лидина чисто женская интуиция явно подсказывала, что стоит всем узнать, что Олег ушёл, охотниц на него сбежится предостаточно — лопатой не перекидаешь. Хотя в глубине души Лида мужа немного презирала: так легко поверил, что первым был. Ну и сам виноват — пить надо было меньше. В любом случае упустить его из рук стало бы большой и непростительной ошибкой. Мать при всей злости на Тоньку Князеву вполне разделяла дочкино стремление держать мужа намертво, что бы ни случилось. Даже если со временем Олег начнёт грубить или руку подымет — не страшно. Бьёт — значит любит. Пара синяков семейной жизни не помеха, главное — не остаться с дитём без мужа, тем более такого, как дубина Олежек. Тонька стерва тоже не вечная, а как наследство получать придётся? Аж дыхание схватывает, сколько можно добра поиметь. Ведь ихняя Лизка тоже не нищая вдова, да ещё и бездетная. Стало быть, Олегу остаётся готовить закрома для щедрого наследства, а если ещё добавить подлую старушонку тётку Варю, так оставшиеся годы можно всей семьёй в потолок плевать, только и делать, что денежки пересчитывать. И Лида должна по возможности терпеть мужнину придурь и потакать во всём, надо будет — ещё детишек народит, чтобы уж точно уйти не смог. Норов свой не показывать, замашки прежние оставить и не быть дурой еловой, если уж судьба пряничка поднесла. Лида на материны слова согласно кивала, крашеными глазками хлопала и продолжала старательно наводить красоту, чтобы муж на других не зарился. Исподволь вкрадчиво, словно кошка, она прижималась щекой к груди мужа и горестным голоском жаловалась, что старается изо всех сил уют дома навести, да где уж ей одной? Брат с сестрой привыкли к беспорядку, да и мать не лучше. Вот если бы они жили отдельно от родни, то и проблема решилась бы сама собой. Олег задумывался, тёр подбородок, хмурил брови. Пожалуй, жена права. В этой развалюхе сколько ни делай, порядка не будет. И Вовка с Зинкой болтаются, как… Про тёщу и говорить нечего, та ещё чистюля: из одной и той же тарелки может несколько раз поесть, вывалит очередную мешанину и пальцем по краям оботрет, вроде как в чистую положила — тьфу, весь аппетит на раз отобьёт. Но в свой любовно устроенный родителями дом вход закрыт. Мать действительно на порог не пустит. Бабаня из солидарности нипочём не уступит своё жильё. К тому же квартиранты деньги дают исправно, а с внука вроде не возьмёшь. И тут помощь неожиданно явилась откуда не ждали. На станции к автобусу подошла Лизавета, наспех сочинила историю, что по каким-то неотложным делам ездила в город. Олег понял, тётка смягчилась и старательно ищет причину, чтобы расспросить о жизни, а может даже посочувствовать или совет дать.