Не было бы счастья… - [11]
Она ловко и аккуратно свернула пальто в сумку и протянула Олегу. Уже в дверях подробно рассказала, когда приходить, что можно принести с собой. Выйдя на крыльцо больницы, он с наслаждением закурил и застыл, подставив лицо крупным хлопьям снега, медленно кружившим в воздухе. Вновь возникло странное и совсем непрошеное чувство, что в глазах окружающих гораздо весомее быть сыном Тонечки, чем зятем Выриковой.
Лида благополучно родила девочку, которую почему-то не посоветовавшись ни с кем назвала Валентиной. Олега неприятно кольнуло: с чего жена единолично приняла такое важное решение. Но спорить не стал. В конце концов, имя как имя, пусть будет Валентина Князева. На работе взял несколько дней в счёт отпуска квартиру подготовить. Заходил отец, принёс деньги, мол, мать велела передать сто рублей. И ещё добавил от себя тридцатку. Пятьдесят рублей дала Лизавета, приложив десятку от бабани. Олег вручил деньги тёще: пусть купит, что там нужно для девочки. Ох дураком оказался покуда некуда! Нашёл кому! Идиот! Надо было тётку просить. Нинка принесла три жалких распашонки и два чепчика из магазина — остальное явно было собрано по соседям и знакомым. Кровать Бочкаревы отдали за десятку, коляску Митины за пятнадцать — не поспоришь, немецкая коляска-то. Митин за ней в прошлом году в Москву ездил и два дня у Детского Мира отмечался. Олег, конечно, тёще высказал всё, что думает по поводу её хозяйственности, но Нинка поджала губы и ядовито прошипела, что есть матери, которые вообще родную внучку видеть не желают. Да-да. Думают деньгами откупиться от кровиночки родной. Небось появись Антонина в магазине сама, так вынесли бы импортной одёжки цельный чемодан, а простым людям из-под прилавка не дают. Завсегда честные люди внакладе остаются, это только блатных в закрома пускают.
К удивлению Олега, Лида оправилась довольно быстро, словно и не она вопила как смертельно раненная в ту ночь. Уложила малышку в кроватку и тотчас метнулась к трюмо, с явным удовольствием оглядывая постройневшую фигуру. Вещи для девочки пересмотрела равнодушно, а импортную коляску одобрила. Богатая вещь — она даже постояла с ней возле зеркала, вскинув голову и победно поглядывая на своё отражение. Это тебе не шелупонь приезжая, а солидная женщина Лида Князева. Что, съели?
Маленькое хмурое существо с красным от рёва личиком отцовских чувств у Олега не вызвало. Вновь лишь жалость с лёгким оттенком брезгливости, как совсем недавно к жене. Наверное, надо подождать немного, и он сможет полюбить дочку как положено, как принято в семьях, где появления этих орущих комочков ждут с нетерпением. Ведь говоря начистоту, он совсем не хотел так рано заводить детей, тем более от Лиды. Да теперь-то чего, пусть себе растёт на здоровье. Тёща минут десять поворковала над младенцем и шмыгнула в кухню собирать на стол. Зинка не скрываясь скривила губы. И чо хорошего? Страшненькая в морщинах, как кукла бракованная, ещё орёт дурным голосом. То ли дело Барби! Летом у одной девочки видела. Барбина владелица сказала, что драгоценную куколку привезли из-за границы и даже подержать никому не давала — только смотреть. Зинка тогда две ночи не спала, всё думала про заветную игрушку. У неё и крохотные сисечки есть, и даже коленки сгибаются, и волосы ниже попы! Отчаявшись, несчастная Зинка стала продумывать хитрый план кражи красавицы-Барби, что являлась в мечтах, обутая в настоящие сапожки! Но дачники съехали быстрее, чем план осуществился. Оставалось только порыдать горькими слезами и расстаться с самой счастливой мечтой.
Олегу пришлось проставляться на работе. А как же, ножки-то ребёнку надо обмыть. Дома благодаря тёще «ножки обмывали» дня два. Под шумок Вовка выпил целый стакан водки, и его стошнило прямо за столом на хозяйский палас. Олег еле сдержался, чтобы не врезать малолетнему родственничку пару горячих. Успел лишь замахнуться — жена с матерью кинулись на защиту. Совсем озверел бугай! Ребёнку и так плохо, а он замахивается, за чужое добро удавить готов. Думает, если его семья богатая, так можно над простыми людями изгаляться? Это счастье, что Валечка к евоной матери не попала, а то обмочила бы бархатный диван, и родная бабка придушила бы на месте. Олег хлопнул по столу.
— А ну пошли вон отсюда! — крикнул он и добавил длинную непечатную тираду из Лизаветиных запасов.
И к удивлению, скандал тотчас прекратился. Тёща даже посмотрела уважительно. Вдвоём с Зинкой подхватили икающего подростка под руки и даже дверью не хлопнули — прикрыли тихонечко. Лида тоже промолчала, хотя и нахмурилась. Сидела за столом, ковыряя в салате ложкой, даже не среагировала, что заплакала Валя.
— Оглохла? — грубо бросил муж.
Лида испуганно вскинула на мужа глаза, метнулась к ребёнку. Олег тоскливо оглядел грязную кухню, засохший хлеб на тарелке. Открыл окно настежь, чтобы едкий противный запах выветрился. Заглянул в комнату. Лида так энергично трясла коляску, что у девочки, наверное, голова закружилась — детского плача не слышно. Жена подвинула коляску ближе к дивану и улеглась, отвернувшись к стене.
Олег до ночи наводил порядок в кухне. Тряпку, которой вытирал последствия аварии с юным родственничком, брезгливо выкинул. Не стирать же её после этого.
Эти повести и рассказы написаны так, как мы обычно рассказываем друг другу «случаи из жизни». И герои похожи на нас, наших коллег, родственников и друзей. Эта узнаваемость и разговорная речь заставляют искренне сочувствовать или возмущенно порицать. Взгляд со стороны. Именно взгляд, а не совет и мораль. Красиво звучит фраза «Истинные ценности». Но каждый вкладывает в эти слова свой смысл. В книге «Все как у людей» истинная ценность определена, но согласиться или нет – выбор читателя.
Личная трагедия вынуждает Наталью вернуться из Мурманска в Москву. Череда встреч и, казалось бы, незначительных обстоятельств ставит её перед крайне сложным выбором.А если делать его не хочется, стоит ли перекраивать свою жизнь? И что честнее: быть плохой матерью или признаться, что вообще не испытываешь материнских чувств? В книге нет ни готовых решений, ни навязанной морали. Читатель в состоянии сам сделать выводы. Осудить героев и их поступки или просто по-человечески посочувствовать.
«Сын пошел в отца», «Ты вылитая мать», «Вот гены отцовские!» Мы часто слышим эти фразы и часто произносим их сами. Так легче объяснить и свои успехи, и свои поражения. Нужно ли идти напролом к своему счастью? Или заранее ничего не ждать? Одна из героинь книги часто повторяла пословицу: «Как сам себе постелешь, так и выспишься», наверное, трудно с этим спорить. А может, стоит попробовать?
Взрослые в чудеса не верят. Стоит им услышать «сказочный сюжет», скептически усмехаются: «Так не бывает». Дорогие взрослые, серьезные и умудренные жизненным опытом, чудеса все-таки происходят! Неужели вы ни разу не произносили фразу: «Вот повезло!» Хотя, если свалившийся на голову мешок, набитый деньгами, чудо, а найденная на улице кошка – нет, тогда вы правы, чудес не бывает. Почти все истории этого сборника основаны на реальных событиях. Но вы вправе продолжать считать, что чудес не бывает.
1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.
«А все так и сложилось — как нарочно, будто подстроил кто. И жена Арсению досталась такая, что только держись. Что называется — черт подсунул. Арсений про Васену Власьевну так и говорил: нечистый сосватал. Другой бы давно сбежал куда глаза глядят, а Арсений ничего, вроде бы даже приладился как-то».
В этой книге собраны небольшие лирические рассказы. «Ещё в раннем детстве, в деревенском моём детстве, я поняла, что можно разговаривать с деревьями, перекликаться с птицами, говорить с облаками. В самые тяжёлые минуты жизни уходила я к ним, к тому неживому, что было для меня самым живым. И теперь, когда душа моя выжжена, только к небу, деревьям и цветам могу обращаться я на равных — они поймут». Книга издана при поддержке Министерства культуры РФ и Московского союза литераторов.
Жестокая и смешная сказка с множеством натуралистичных сцен насилия. Читается за 20-30 минут. Прекрасно подойдет для странного летнего вечера. «Жук, что ел жуков» – это макросъемка мира, что скрыт от нас в траве и листве. Здесь зарождаются и гибнут народы, кипят войны и революции, а один человеческий день составляет целую эпоху. Вместе с Жуком и Клещом вы отправитесь в опасное путешествие с не менее опасными последствиями.