Настуся - [24]
Живое любопытство, словно солнечный зайчик, пробегает по осунувшемуся Настусиному личику. Оксана замечает это и начинает рассказывать о давних временах. Как людоловы-татары опустошали украинские земли, забирали в плен мужчин, женщин и детей. И чтобы уберечься от внезапного набега орды, выставляли казаки на этих могилах охрану. Далеко-далеко видно в степи с высокого кургана. И как только увидит охрана на горизонте островерхие татарские шапки, сразу же зажигает костры, а на других могилах, заметив этот огонь, разжигают тоже. Так облетала весь край тревожная весть. Женщины и дети убегали в леса, в овраги, а мужчины брали оружие и шли воевать с ордынцами.
— Так, значит, всегда были войны? — печально спрашивала Настуся. — И всегда нападали захватчики, и всегда лилась кровь?
Оксана кивала. Да, это так! Кто только не топтал нашу землю! Татарская орда, польская шляхта, завоеватели-шведы… А теперь вот и солдаты немецкого кайзера. Но власть Советов всё равно победит. И тогда войн больше не будет…
Один за другим уплывали дни. Оксана с Настусей наконец добрались до Карловки и тут узнали, что от моста, который ремонтируют полтавские железнодорожники, ходит в Полтаву рабочий поезд. Среди железнодорожников нашлись знакомые, и вместе с ними в тот же день Оксана с Настусей прибыли на станцию Полтава-южная.
У ДЯДИ ПАВЛА
Все эти дни, пока Оксана с Настусей шли и ехали, перед ними была одна цель: Полтава. Дойти до Полтавы — значит добраться домой. Но вот они уже в Полтаве, и теперь оказывается, что дома у них нет. Правда, Настуся знала, что на Константиновской, в собственном доме, живут родители Оксаны, довольно зажиточные люди, но дорога туда, в прошлую жизнь, для Оксаны-коммунистки была закрыта. А Настуся, конечно же, будет с Оксаной. Им бы только найти пристанище на первое время. Что и говорить, у дяди Павла их всегда примут. Но всё же Оксана, услышав от одного рабочего, что дядя Павло, кажется, дежурит сегодня ночью на сортировочной станции, решила сначала его разыскать.
Дядя Павло был дежурным на манёврах, или «составителем» поездов. Под его наблюдением рабочие сортировали и отбирали вагоны: из «здоровых» составляли поезда, а «больных» перегоняли на ремонт в мастерские. Минуя многочисленные стрелки и чуть не заблудившись в темноте среди целого лабиринта путей, Оксана с Настусей наконец попали на «сортировку».
Вокруг громыхали вагоны, раздавались свистки, и дважды мимо них с пронзительным свистом прошмыгнул маневровый паровоз. Всё время оглядываясь, Оксана с Настусей миновали длинные составы вагонов, под которыми тут и там мерцали огоньки. Это рабочие светили фонарями и постукивали по колесам: тук-тук, тук-тук… В одном месте Настуся чуть-чуть не наткнулась на чью-то согнутую фигуру, которая выбиралась из-под вагона.
— Троценка не видели, Павла Денисовича? — спросила Оксана.
Рабочий выпрямился и показал рукой в конец состава. Оксана с Настусей подались в указанном направлении, обежали вагоны, но там никого не оказалось. Где-то в стороне раздался свисток, и они бросились туда, но тоже напрасно. И так, видимо, ещё долго перебегали бы они с одного пути на другой, если бы дядя Павло, предупреждённый товарищами, сам не соскочил к ним прямо на ходу из вагона.
— Ну вот… Прибыли, значит, — сказал он, протягивая Оксане руку.
Потом наклонился к Настусе и, взяв за подбородок, поднял ей голову так, что она, несмотря на темноту, рассмотрела знакомый шрам на его щеке.
— Жива? Ну и слава богу…
Он вздохнул, и в этом вздохе была скорбь и боль, понятная им троим без слов. Потом, помолчав, деловито проговорил:
— Вы того… Идите сейчас к нам… Отдохните с дороги. Да заодно возьмёте тут кое-что с собой…
Кивнув, чтобы подождали, дядя Павло засвистел и побежал навстречу маневровому паровозу и через некоторое время снова показался из-за тёмных вагонов. В руках у него был большой свёрток, обёрнутый тёмной тряпкой. Оглянувшись вокруг, дядя Павло начал быстро разматывать тряпку, из-под которой зашуршала бумага.
Настуся пододвинулась ближе. Что там такое? Книжки? Но нет, не похоже. Это были сложенные пачками листки, на которых темнели ровные печатные строчки.
«Прокламации!» — догадалась Настуся.
Такие листки она уже видела в хате дяди Павла.
Он подал Оксане одну, потом другую пачку, пропахшую типографской краской.
— Откуда это? — спросила она.
— Из Киева… Там у нас есть типография… Свои ребята грузят и ставят на вагонах условные знаки. А в Полтаве, на Киевском вокзале, эти вагоны отцепляют и перегоняют сюда, на сортировочную. Ну вот… Хорошо, что вы пришли, а то здесь опасно держать. Отдадите Гале, а она уже будет знать, что и как…
Оксана, кивнув головой, спрятала листовки под кофту.
Настуся тоже потянулась к дяде Павлу:
— А мне? Я тоже понесу.
— Вот и тебе.
Дядя Павло быстро и уверенно вывел их из путаницы путей на пустырь. Дальше начиналась глухая улица.
Настуся шла, при каждом шаге чувствуя на груди прикосновение ровной, гладенькой поверхности бумаги. Эта нетяжёлая, согретая теплом её тела ноша наполняла девочку одновременно и гордостью и страхом, а таинственная пустота ночной улицы пугала и в то же время успокаивала. Пока нет никого, пока не слышно ничьих шагов, они в безопасности.
Имя Оки Ивановича Городовикова, автора книги воспоминаний «В боях и походах», принадлежит к числу легендарных героев гражданской войны. Батрак-пастух, он после Великой Октябрьской революции стал одним из видных полководцев Советской Армии, генерал-полковником, награжден десятью орденами Советского Союза, а в 1958 году был удостоен звания Героя Советского Союза. Его ближайший боевой товарищ по гражданской войне и многолетней службе в Вооруженных Силах маршал Советского Союза Семен Михайлович Буденный с большим уважением говорит об Оке Ивановиче: «Трудно представить себе воина скромнее и отважнее Оки Ивановича Городовикова.
Приключенческая повесть албанского писателя о юных патриотах Албании, боровшихся за свободу своей страны против итало-немецких фашистов. Главными действующими лицами являются трое подростков. Они помогают своим старшим товарищам-подпольщикам, выполняя ответственные и порой рискованные поручения. Адресована повесть детям среднего школьного возраста.
Всё своё детство я завидовал людям, отправляющимся в путешествия. Я был ещё маленький и не знал, что самое интересное — возвращаться домой, всё узнавать и всё видеть как бы заново. Теперь я это знаю.Эта книжка написана в путешествиях. Она о людях, о птицах, о реках — дальних и близких, о том, что я нашёл в них своего, что мне было дорого всегда. Я хочу, чтобы вы познакомились с ними: и со старым донским бакенщиком Ерофеем Платоновичем, который всю жизнь прожил на посту № 1, первом от моря, да и вообще, наверно, самом первом, потому что охранял Ерофей Платонович самое главное — родную землю; и с сибирским мальчишкой (рассказ «Сосны шумят») — он отправился в лес, чтобы, как всегда, поискать брусники, а нашёл целый мир — рядом, возле своей деревни.
Нелегка жизнь путешественника, но зато как приятно лежать на спине, слышать торопливый говорок речных струй и сознавать, что ты сам себе хозяин. Прямо над тобой бездонное небо, такое просторное и чистое, что кажется, звенит оно, как звенит раковина, поднесенная к уху.Путешественники отличаются от прочих людей тем, что они открывают новые земли. Кроме того, они всегда голодны. Они много едят. Здесь уха пахнет дымом, а дым — ухой! Дырявая палатка с хвойным колючим полом — это твой дом. Так пусть же пойдет дождь, чтобы можно было залезть внутрь и, слушая, как барабанят по полотну капли, наслаждаться тем, что над головой есть крыша: это совсем не тот дождь, что развозит грязь на улицах.
Нелегка жизнь путешественника, но зато как приятно лежать на спине, слышать торопливый говорок речных струй и сознавать, что ты сам себе хозяин. Прямо над тобой бездонное небо, такое просторное и чистое, что кажется, звенит оно, как звенит раковина, поднесенная к уху.Путешественники отличаются от прочих людей тем, что они открывают новые земли. Кроме того, они всегда голодны. Они много едят. Здесь уха пахнет дымом, а дым — ухой! Дырявая палатка с хвойным колючим полом — это твой дом. Так пусть же пойдет дождь, чтобы можно было залезть внутрь и, слушая, как барабанят по полотну капли, наслаждаться тем, что над головой есть крыша: это совсем не тот дождь, что развозит грязь на улицах.
Вильмос и Ильзе Корн – писатели Германской Демократической Республики, авторы многих книг для детей и юношества. Но самое значительное их произведение – роман «Мавр и лондонские грачи». В этом романе авторы живо и увлекательно рассказывают нам о гениальных мыслителях и революционерах – Карле Марксе и Фридрихе Энгельсе, об их великой дружбе, совместной работе и героической борьбе. Книга пользуется большой популярностью у читателей Германской Демократической Республики. Она выдержала несколько изданий и удостоена премии, как одно из лучших художественных произведений для юношества.