Настуся - [16]
— Где здесь депо? — спросила Настуся одного.
— Айда с нами! А тебе зачем? Может, тоже на собрание? — засмеялся рабочий, и его белые зубы блеснули на тёмном от копоти лице.
— Я к дяде Осипу иду. Он тут командиром отряда. Не знаете ли вы его?
— Реминного Осипа? Знаю. А ты кто ему?
— Я его племянница…
— Племянница? Это сразу видно! Вишь, какая бедовая! Только замёрзла очень. Ну, заходи сюда!
Девочка вошла в огромное — больше, чем церковь! — помещение с широкими воротами вместо двери. И здесь, неожиданно для себя, попала в самую гущу людей. От их одежды знакомо пахло мазутом. Они стояли и сидели, примостившись кто как мог. Некоторые на ходу ели хлеб, другие жевали тарань, и все глядели вперёд, туда, где на возвышении стояли несколько рабочих в сапогах и тёплых пиджаках и среди них одна женщина.
Настуся боязливо остановилась, растерянно обводя глазами сотни суровых, решительных, покрытых копотью лиц. Но никто на неё не обратил внимания. Все слушали женщину, которая призывала железнодорожников решительным ударом покончить с гайдамаками.
— В Харькове создано Советское правительство, — звонким голосом говорила она, — и оно поддержит нас. На помощь к нам из Харькова уже прибывают красногвардейские отряды!
Это сообщение в депо было встречено рукоплесканиями, — казалось, будто взлетели под высокий потолок тысячи голубей. Приземистый безусый паренёк рядом с Настусей изо всех сил хлопал в широкие мозолистые ладони.
— Гайдамакам теперь не до шуток, — сказал он, широко улыбаясь, и подмигнул Настусе.
Настуся хотела было спросить его про дядю Осипа, но паренёк вдруг притих и повернул голову к трибуне. На ней уже стоял другой оратор, высокий, широкоплечий, с пулемётной лентой через плечо и с наганом на поясе.
У Настуси забилось сердце. Дядя Осип! Наконец-то! Быстрей к нему!
И девочка, расталкивая всех, наступая кому-то на ноги, бросилась вперёд.
Но тут чья-то рука легла ей на плечо.
— Настуся!
Она оглянулась. Это был дядя Павло.
— Прибежала! Вот молодец! А мы за тебя боялись… Нам Максим как рассказал…
— Так он уже здесь? — вырвалось у Настуси.
— Здесь! И Осип здесь. Идём!
И через минуту Настуся очутилась в тесном кольце людей, знакомых и незнакомых, но одинаково близких Настусе, Вот Варькин отец с трубкой в зубах, а вот и Максим. Размахивая руками, он рассказывал о своём побеге, а со всех сторон слышалось:
— Вот тебе и девчонка! Такое отколоть!
— Счастье её, что улизнула! Генерал бы ей этого не простил…
— Да ему теперь не до того! Гайдамаки уже на Киевском вокзале вагоны готовят — драпать!
Суровые, закопчённые лица ласково наклонялись к Настусе, тяжёлые рабочие руки похлопывали её по плечам. А девочка молча стояла рядом со своим дядей Осипом, прижавшись щекой к пулемётной ленте на его груди. Её бледные губы слабо улыбались, а большие тёмные глаза были полны слёз. Неужели она и вправду среди своих, родных людей и больше не вернётся к генеральше?
И, словно угадав её мысли, дядя Осип сказал:
— Ну вот и конец наймам, Настуся! Наступили новые времена.
Часть вторая
ОТРЯД ВЫСТУПАЕТ В ПУТЬ
Станция Южная бушевала, словно Ворскла в весенний паводок. С горы через мостик и из близлежащих посёлков к вокзалу двигались люди. Перрон был переполнен.
Давно уже не видела тихая Полтава такого многолюдья, разве только год назад, когда скинули царя. Но тогда в пёстрой толпе на улицах и площадях мелькали и офицерские фуражки, и модные дамские шляпки. А теперь тут, на станционном перроне, пестрели закопчённые картузы и вылинявшие женские платки. Над ними возвышались, покачиваясь, плакаты с надписями: «Да здравствует Украинская рабоче-крестьянская республика!», «Привет Полтавскому боевому техническому отряду!»
На первом пути, как раз напротив вокзала, окружённый плотным кольцом толпы, стоял поезд. Старенький паровоз «ОВ» неторопливо и важно пыхтел белым паром. Тёмно-зелёные классные вагоны выглядели буднично и мирно, и только товарная платформа, прицепленная сразу за паровозом, вся обложенная шпалами и мешками с песком, грозно ощетинилась стволами пулемётов.
Настуся потихоньку протиснулась между людьми ближе к вагонам, туда, где трепетали красные полотнища и выступали ораторы. Ей в затылок горячо дышала подруга Варька. Немного дальше стояла Варькина мать, а возле неё — тётя Галя, жена дяди Павла. Платок сполз у Настуси с головы и упал на плечи, но она не обращала внимания.
Поднявшись на цыпочки, девочка не сводила глаз с оратора. От волнения она не разбирала слов, которые выкрикивал в толпу бородатый человек в солдатской шинели, но глубокий смысл того, что совершалось, был ей и так понятен.
Революция в опасности! Об этом Настуся слышала каждый день в хате дяди Павла, где они с дядей Осипом жили на квартире. С тех пор как немцы заняли Украину, дома только и разговора, что о боевом техническом отряде. Его организовали полтавчане, рабочие паровозоремонтных мастерских в помощь Красной Армии. И вот сегодня отряд отправляется в путь. Он будет ремонтировать железнодорожное полотно, мосты, прокладывать дорогу красным поездам. А надо будет, то и сам пойдёт в бой с врагом. Двести человек записались в отряд. И Мовчан, Варькин отец, и тёти-Галин Максим. А командиром у них Осип Реминный, дядя Настуси.
