Настуся - [15]
Вот и генеральша позвонила из покоев, велела подавать завтрак. Маруся сразу засуетилась. Работящая, покорная, она с детства привыкла угождать господам и всё боялась разгневать генеральшу.
— Ой, горечко!.. — запричитала она. — Сливок же нет к кофе! Придётся в погреб бежать!
Настуся так и подскочила. В погреб? Ведь это в том подвале, где сидит Максим! Надо спускаться по тем же ступенькам, только дверь напротив. Можно бы окликнуть Максима, узнать, живой ли…
— Я сбегаю, тётенька! — быстро сказала она.
Схватив свечу и спички, девочка выбежала во двор с кувшином в руках и приблизилась к часовому. Это был безусый парень в солдатской шинели и смушковой шапке. Он стоял возле подвала, опершись на винтовку, и мурлыкал песенку.
— Мне в погреб надо, — не глядя на него, сказала Настуся. — Откройте!
Часовой молча отомкнул огромный висячий замок и приоткрыл тяжёлую, окованную железом дверь. Сразу за ней начинались крутые кирпичные ступеньки, ведущие куда-то в темноту. Настуся хотела было зажечь свечку, но раздумала и стала спускаться на ощупь.
Очутившись на ровном месте, она бросилась влево и нащупала дверь, закрытую тяжёлым железным засовом. Замка на засове не было. Девочка прильнула к тоненькой щёлочке и осторожно позвала:
— Максим!
За дверью послышался шорох. «Живой!» — обрадовалась Настенька и только хотела позвать снова, как наверху что-то стукнуло. Девочка стремглав кинулась к двери напротив. Отодвинула засов, вошла в подвал и, засветив свечку, поставила её на выступе стены.
В желтоватом дрожащем свете виднелись замшелые кирпичные стены, а вдоль них кадки с огурцами, капустой, ящики и бочки. Вверху, под самым потолком, серело небольшое окошко без стекла, с полусломанной рамой. Окошко выходило в глухой переулок, по которому редко проходили люди.
«А что, если б?..»
Настуся смерила глазами расстояние. Конечно, к окошку можно добраться, если влезть на бочки и положить сверху два-три ящика.
А на двери, за которой сидит Максим, замка нет! Надо скорее привести сюда Максима, он вылезет в окошко и спасётся.
Настуся торопливо налила в кувшин сливок и выскользнула на ступеньки. Постояла минутку, прислушалась… Тихо. Тогда, поставив кувшин на пол, подошла к двери напротив, налегла на засов и отодвинула его до конца.
— Максим! — вновь позвала она.
— Я здесь! — услышала она возле самого уха.
Она схватила Максима за руку и потянула за собой.
— Сюда! — шепнула, вбежав в генеральский погреб. — Тут есть оконце… Бегите быстрее!..
Максим осмотрелся вокруг, поднял свечку, на миг осветив бочки и ящики в углу подвала, и сейчас же погасил её. В серой полутьме Настуся почувствовала крепкое пожатие Максимовых рук и выскочила на ступеньки.
Задвинув засовы на обеих дверях, она не спеша поднялась наверх. Сердце у неё замирало.
А что, если часовой обо всём догадался? Что, если он сейчас схватит её тут на пороге?
Настуся крепко прижала к груди кувшин со сливками, чтобы часовой не заметил, как у неё дрожат руки.
Но тот равнодушно скользнул глазами по девочке и снова повесил на дверь огромный замок. А Настуся, не оглядываясь, метнулась вдоль стены на кухню.
— Что с тобой? — даже руками всплеснула кухарка, когда девочка поставила перед ней кувшин со сливками. — Да у тебя лицо, как стенка, белое!
— Голова болит, — пробормотала Настуся.
— Ну посиди, я сама панам завтрак отнесу.
Настуся зашла в детскую, бессильно опустилась на пол возле Зои и начала перебирать игрушки, не видя ничего перед собой.
Что с Максимом? Выбрался ли он из подвала? Не заметил ли его кто-нибудь?
Замирая, она ждала, что вот-вот послышатся выстрелы на улице и крики. Но везде было тихо. Генерал спокойно завтракал в столовой. Сейчас генерал закончит завтрак и прикажет привести Максима на допрос. А Максима не найдут, поднимется шум… И тут сразу выяснится, кто его выпустил…
Надо бежать, пока всё не раскрылось!..
Девочка выбежала на кухню и начала с лихорадочной поспешностью натягивать на себя одежду.
— Я во двор выйду, тётя… Голова кружится… — прерывисто проговорила она.
— Иди, дочка, иди, может, тебе полегчает, — отозвалась кухарка.
В одно мгновенье Настуся оказалась на улице. Добежав до поворота в переулок, куда выходило оконце из подвала, она остановилась. Что-то словно магнитом тянуло её туда. Хотя бы одним глазом взглянуть на оконце.
Настуся тихонько пробралась переулком под стеной корпуса. Оконце было ниже поверхности земли, в глубокой яме. Девочка оглянулась — не идёт ли кто-нибудь сзади? — и наклонилась над окном. Из чёрного отверстия не доносилось ни единого звука. Только в окне торчал свежий обломок прогнившей рамы.
«Убежал! Убежал!» — затрепетала радостная мысль.
Теперь и Настусе нечего больше мешкать. На Сенную она уже больше не пойдёт. Она побежит прямо на станцию, в депо, и разыщет дядю Осипа.
Рысцой подалась Настуся через весь город, мимо Петровского парка, спустилась по Покровской вниз и перешла по мосту через Ворсклу.
Было уже не рано, когда она, усталая, голодная, приплелась на станцию. Минуя вокзал, прошла дальше, туда, где железнодорожные пути, словно десятки блестящих ужей, расползлись во все стороны.
По путям, в том же направлении, что и Настуся, двигались несколько рабочих.
Имя Оки Ивановича Городовикова, автора книги воспоминаний «В боях и походах», принадлежит к числу легендарных героев гражданской войны. Батрак-пастух, он после Великой Октябрьской революции стал одним из видных полководцев Советской Армии, генерал-полковником, награжден десятью орденами Советского Союза, а в 1958 году был удостоен звания Героя Советского Союза. Его ближайший боевой товарищ по гражданской войне и многолетней службе в Вооруженных Силах маршал Советского Союза Семен Михайлович Буденный с большим уважением говорит об Оке Ивановиче: «Трудно представить себе воина скромнее и отважнее Оки Ивановича Городовикова.
Приключенческая повесть албанского писателя о юных патриотах Албании, боровшихся за свободу своей страны против итало-немецких фашистов. Главными действующими лицами являются трое подростков. Они помогают своим старшим товарищам-подпольщикам, выполняя ответственные и порой рискованные поручения. Адресована повесть детям среднего школьного возраста.
Всё своё детство я завидовал людям, отправляющимся в путешествия. Я был ещё маленький и не знал, что самое интересное — возвращаться домой, всё узнавать и всё видеть как бы заново. Теперь я это знаю.Эта книжка написана в путешествиях. Она о людях, о птицах, о реках — дальних и близких, о том, что я нашёл в них своего, что мне было дорого всегда. Я хочу, чтобы вы познакомились с ними: и со старым донским бакенщиком Ерофеем Платоновичем, который всю жизнь прожил на посту № 1, первом от моря, да и вообще, наверно, самом первом, потому что охранял Ерофей Платонович самое главное — родную землю; и с сибирским мальчишкой (рассказ «Сосны шумят») — он отправился в лес, чтобы, как всегда, поискать брусники, а нашёл целый мир — рядом, возле своей деревни.
Нелегка жизнь путешественника, но зато как приятно лежать на спине, слышать торопливый говорок речных струй и сознавать, что ты сам себе хозяин. Прямо над тобой бездонное небо, такое просторное и чистое, что кажется, звенит оно, как звенит раковина, поднесенная к уху.Путешественники отличаются от прочих людей тем, что они открывают новые земли. Кроме того, они всегда голодны. Они много едят. Здесь уха пахнет дымом, а дым — ухой! Дырявая палатка с хвойным колючим полом — это твой дом. Так пусть же пойдет дождь, чтобы можно было залезть внутрь и, слушая, как барабанят по полотну капли, наслаждаться тем, что над головой есть крыша: это совсем не тот дождь, что развозит грязь на улицах.
Нелегка жизнь путешественника, но зато как приятно лежать на спине, слышать торопливый говорок речных струй и сознавать, что ты сам себе хозяин. Прямо над тобой бездонное небо, такое просторное и чистое, что кажется, звенит оно, как звенит раковина, поднесенная к уху.Путешественники отличаются от прочих людей тем, что они открывают новые земли. Кроме того, они всегда голодны. Они много едят. Здесь уха пахнет дымом, а дым — ухой! Дырявая палатка с хвойным колючим полом — это твой дом. Так пусть же пойдет дождь, чтобы можно было залезть внутрь и, слушая, как барабанят по полотну капли, наслаждаться тем, что над головой есть крыша: это совсем не тот дождь, что развозит грязь на улицах.
Вильмос и Ильзе Корн – писатели Германской Демократической Республики, авторы многих книг для детей и юношества. Но самое значительное их произведение – роман «Мавр и лондонские грачи». В этом романе авторы живо и увлекательно рассказывают нам о гениальных мыслителях и революционерах – Карле Марксе и Фридрихе Энгельсе, об их великой дружбе, совместной работе и героической борьбе. Книга пользуется большой популярностью у читателей Германской Демократической Республики. Она выдержала несколько изданий и удостоена премии, как одно из лучших художественных произведений для юношества.