Настуся - [11]
А может, он и завтра будет тут идти? Может, Настуся встретит дядю завтра?
Но сколько ни выглядывала Настуся, не увидела она больше ни отряда, ни дяди Осипа. В городе становилось всё тревожнее, всё время слышался цокот копыт и пролетали всадники, иногда гремели выстрелы. Генеральша запретила Настусе выводить Зою в Корпусный сад.
Играя с Зоей, Настуся сквозь приоткрытую в столовую дверь слышала разговор генеральши с генералом, который теперь почему-то часто бывал дома.
— Даша с Лизой совсем отбились от рук, — жаловалась барыня. — Целыми днями где-то ходят, некому убирать в комнатах, и бельё до сих пор не выглажено.
— Ну что ж… — вздохнул генерал. — Ничего не поделаешь. Теперь время такое. Хорошо, хоть кухарка ещё не отказалась обеды варить.
— Да как это так! — возмутилась генеральша. — Всякая погань, дрянь будет тут нами командовать?!
— Всё может быть, — хмуро проговорил генерал. — Вся Россия теперь, как тот поезд, который сошёл с рельсов… Нас несёт прямо в бездну. Вот в Петрограде неделю тому назад, 25 октября, переворот совершился. Вооружённая чернь, солдатня, матросы захватили Зимний дворец, а министров арестовали.
— О боже мой! — ужаснулась генеральша. — А как же Керенский?
— Убежал. Ну да чёрт с ним, так ему и надо! Это он во всём виноват. Распустил народ! А теперь власть большевики захватили. Республику Советов объявили!
«Вот это здорово! — подумала Настуся. — В той газете, которую дядя Осип приносил, так и было написано: «Вся власть Советам!»
— Что же теперь с нами будет?.. — заохала генеральша.
— А что будет? Не знаю, — нервно ответил генерал. — Знаю только, что если бы не наши украинцы, то и в Киеве было бы то же самое, что и в Петрограде.
«Какие это украинцы? — удивилась Настенька. — Разве украинцы не хотят, чтобы была власть Советов? А дядя Осип говорил, что все рабочие хотят — и русские и украинцы!..»
— Штаб Киевского военного округа не существует, — продолжал генерал. — Его войска разгромлены рабочими отрядами. Но где два дурака дерутся, там выигрывает умный. Вчера в Киеве объявили, что власть полностью перешла к Центральной Раде[5].
— Ну и что? — допытывалась барыня.
— А то, во-первых, что у нас будет самостоятельное украинское государство. А во-вторых, на Украине появилась власть, которая приберёт к рукам и мужиков, и солдат, и рабочих. А ты смеялась: хохлы!
«Что это он говорит? — не понимала Настуся. — Что это за Рада в Киеве, которая хочет прибрать к рукам рабочих и солдат? Ведь Рады за рабочих и против панов! Разве бывают буржуйские Рады?»
Однако некому было ответить Настусе на её вопрос.
НАСТУСЯ ТОЖЕ ЗА РЕВОЛЮЦИЮ
Декабрь начался лёгким, сухим, мелким снежком. Казалось, город вот-вот укроется белым пушистым покрывалом. Но снежинки, чуть коснувшись земли, равнодушно катились по ней, цепляясь за мёрзлые комья и собираясь в ямках под забором. А полуголая земля по-прежнему беспомощно темнела серыми заплатами.
На улицах было неспокойно. Группами проходили вооружённые люди, где-то от Сенной площади доносился стук пулемёта. Редкие прохожие держались ближе к домам и ускоряли шаг.
Настуся, одетая в длинную, до пят, холодайку[6] и укутанная большим платком, выбежала из ворот корпуса и подалась на Куракинскую в аптеку. У Зои болел животик, и Настусю послали за лекарством.
Едва девочка перебежала Сенную площадь, как, откуда ни возьмись, выскочили всадники в молодцевато заломленных смушковых шапках и с нагайками в руках. Настусе показалось, что они летят прямо на неё. Она уже слышала храп коней, видела занесённую над головой нагайку…
Не помня себя от страха, Настуся кинулась в ближайший двор, чуть не наскочив на невысокого, плотного человека, стоявшего во дворе возле калитки.
— Что, испугалась? — спросил он ласково и, выглянув на улицу, добавил: — Уже снова черти их тут носят, проклятых гайдамаков! Детей пугают! — Он сердито громыхнул калиткой и повернулся к Настусе: — А ты куда это разогналась?
— В аптеку, — отозвалась Настуся.
Она подняла глаза на его строгое, морщинистое лицо с длинным шрамом через левую щёку и вдруг сказала:
— А я вас знаю, вы дядя Павло! Вы к Мовчану с дядей Осипом приходили!
— С дядей Осипом? А ты кто такая? — удивился тот.
— Я Настуся, племянница дяди Осипа…
— Постой-постой! Как же ты сюда попала?
— А я служу. В корпусе, у генерала Павленко… — И добавила тихо: — Меня тётка отдала…
— Вон как, — проговорил дядя Павло. — А Осип об этом и не знает.
— А вы его видели? — встрепенулась Настуся.
— Да я его каждый день вижу. Он, брат, у нас теперь командует!
— Я знаю, — быстро сказала Настуся. — Он как-то шёл мимо Корпусного, с наганом, а за ним рабочие с винтовками! Вот бы мне к дяде! Не хочу я больше служить! Барыня противная такая… — И Настуся неожиданно для себя заплакала.
— Ну что ты, Настуся, хватит, не плачь… — растерянно заговорил дядя Павло, неумело гладя девочку по голове. — Потерпи ещё немного… Куда тебя дядя сейчас возьмёт? Он и сам ночует где придётся… Ну да ладно! Скоро наша власть будет! Вот только расправимся с теми молодчиками, которые недавно здесь гарцевали.
— А кто они такие, дяденька?
— Гайдамаки, сволочь всякая… Кулацкие сынки! Им наша власть, как кость в горле!
Имя Оки Ивановича Городовикова, автора книги воспоминаний «В боях и походах», принадлежит к числу легендарных героев гражданской войны. Батрак-пастух, он после Великой Октябрьской революции стал одним из видных полководцев Советской Армии, генерал-полковником, награжден десятью орденами Советского Союза, а в 1958 году был удостоен звания Героя Советского Союза. Его ближайший боевой товарищ по гражданской войне и многолетней службе в Вооруженных Силах маршал Советского Союза Семен Михайлович Буденный с большим уважением говорит об Оке Ивановиче: «Трудно представить себе воина скромнее и отважнее Оки Ивановича Городовикова.
Приключенческая повесть албанского писателя о юных патриотах Албании, боровшихся за свободу своей страны против итало-немецких фашистов. Главными действующими лицами являются трое подростков. Они помогают своим старшим товарищам-подпольщикам, выполняя ответственные и порой рискованные поручения. Адресована повесть детям среднего школьного возраста.
Всё своё детство я завидовал людям, отправляющимся в путешествия. Я был ещё маленький и не знал, что самое интересное — возвращаться домой, всё узнавать и всё видеть как бы заново. Теперь я это знаю.Эта книжка написана в путешествиях. Она о людях, о птицах, о реках — дальних и близких, о том, что я нашёл в них своего, что мне было дорого всегда. Я хочу, чтобы вы познакомились с ними: и со старым донским бакенщиком Ерофеем Платоновичем, который всю жизнь прожил на посту № 1, первом от моря, да и вообще, наверно, самом первом, потому что охранял Ерофей Платонович самое главное — родную землю; и с сибирским мальчишкой (рассказ «Сосны шумят») — он отправился в лес, чтобы, как всегда, поискать брусники, а нашёл целый мир — рядом, возле своей деревни.
Нелегка жизнь путешественника, но зато как приятно лежать на спине, слышать торопливый говорок речных струй и сознавать, что ты сам себе хозяин. Прямо над тобой бездонное небо, такое просторное и чистое, что кажется, звенит оно, как звенит раковина, поднесенная к уху.Путешественники отличаются от прочих людей тем, что они открывают новые земли. Кроме того, они всегда голодны. Они много едят. Здесь уха пахнет дымом, а дым — ухой! Дырявая палатка с хвойным колючим полом — это твой дом. Так пусть же пойдет дождь, чтобы можно было залезть внутрь и, слушая, как барабанят по полотну капли, наслаждаться тем, что над головой есть крыша: это совсем не тот дождь, что развозит грязь на улицах.
Нелегка жизнь путешественника, но зато как приятно лежать на спине, слышать торопливый говорок речных струй и сознавать, что ты сам себе хозяин. Прямо над тобой бездонное небо, такое просторное и чистое, что кажется, звенит оно, как звенит раковина, поднесенная к уху.Путешественники отличаются от прочих людей тем, что они открывают новые земли. Кроме того, они всегда голодны. Они много едят. Здесь уха пахнет дымом, а дым — ухой! Дырявая палатка с хвойным колючим полом — это твой дом. Так пусть же пойдет дождь, чтобы можно было залезть внутрь и, слушая, как барабанят по полотну капли, наслаждаться тем, что над головой есть крыша: это совсем не тот дождь, что развозит грязь на улицах.
Вильмос и Ильзе Корн – писатели Германской Демократической Республики, авторы многих книг для детей и юношества. Но самое значительное их произведение – роман «Мавр и лондонские грачи». В этом романе авторы живо и увлекательно рассказывают нам о гениальных мыслителях и революционерах – Карле Марксе и Фридрихе Энгельсе, об их великой дружбе, совместной работе и героической борьбе. Книга пользуется большой популярностью у читателей Германской Демократической Республики. Она выдержала несколько изданий и удостоена премии, как одно из лучших художественных произведений для юношества.