Наши времена - [122]

Шрифт
Интервал

Поглощенный невеселыми мыслями, Михайлыч не сразу понял, зачем Володя подошел к двери. И только когда его гость отворил ее, догадался, в чем дело.

— Куда? — подскочил он к Володе и потянул от двери назад. — Ты же ночуешь у меня… К черту все, к черту! — воскликнул он. — Думаешь, ты первый ночуешь у меня? Она приводит то одного, то другого, чтобы я не скучал… и где она их только откапывает?.. Сейчас мы с тобой пропустим по рюмочке и перекусим. Пошли, я покажу тебе свою кухню!

Володя решил, что заставлять Михайлыча долго упрашивать его вовсе не к чему. Почему, в самом деле, если тот предлагает, не поесть, не переночевать?

Кухня у Михайлыча оказалась на высоте. Холодильник «Ока», шкаф, шкафчики для продуктов, сушилка — все как у хорошей хозяйки. Вообще во всей квартире чувствовалось хозяйское усердие и благоустроенность.

— Уютно у тебя, — похвалил Володя.

— Не говори. Пока эту квартирку получил — намаялся. Ночевал сегодня здесь, завтра там. Но тогда, поверишь, мне было лучше. К чему, зачем мне все это? Все — впустую. Обстановка есть, а жизни-то нет. Дурак дураком, бегал по магазинам за мебелишкой.

Повозившись недолго в кухне, Миша пригласил Володю ужинать. На столе не было яичницы с колбасой, этого незаменимого блюда холостяцкой пирушки. В сковороде шипели котлеты и зарумянившаяся картошка.

— Котлеты настоящие, домашние, собственного изготовления, только подогрел, вкус у них уже, конечно, не тот, но есть можно, — сказал Михайлыч, придвигая поближе к Володе сковородку. — Ешь! В холодильнике у меня еще есть. Уж когда возьмусь за мясорубку, готовлю на целую неделю.

Володя был голоден и ел с аппетитом. Михайлыч почти не притрагивался к еде, пропустил три рюмки, налил четвертую и отодвинул ее от себя, точно она была предназначена для Ильи-пророка, который, по легенде, заходит незаметно ночью в дома и выпивает оставленный в его честь бокал вина.

— Бывало, раньше — немного выпью, тут же пьянею. Теперь хмель слабо берет. Но ты пей, не гляди на меня! — У Михайлыча было такое выражение лица, словно пережил глубокое горе или же оно неминуемо ждет его впереди. — Вы давно знакомы? — вдруг спросил он с заблестевшими глазами, и Володя понял, что тот спрашивает об Эльвире.

— Давно, — шутливо ответил Володя.

— А мне ничего не сказала.

— И не могла сказать. Давно — понятие относительное. Мы познакомились несколько часов тому назад. Я был сегодня на приеме у Девяткина, и она там была в очереди…

— Тут у нас немало завистников. Можешь себе представить такую мерзость — распустили слух, будто я приударил за Эльвирой потому, что, дескать, ее отец — главный энергетик завода. И лауреат. Не могут олухи уразуметь, то есть могут, но не хотят, — Михайлыч стукнул кулаком по столу. — Будь отец ее сторожем, разве было бы иначе? Если подумать, что она собой представляет? Закончила педучилище, воспитательница. Вот и все. Но она мне нравится. Она будет моей, клянусь, будет! — он придвинулся поближе к Володе. — Ну, скажи правду — ты влюбился в нее?

— Не успел еще.

Миша провел рукой по лбу.

— Ладно, давай о чем-нибудь другом поговорим. Как тебе нравятся наши Сочи?

Новый цех с уникальным прокатным станом именуют на заводе «Сочи», подчеркивая тем самым хорошие условия труда в этом цехе. Воздух здесь не так накален, как в других горячих цехах, ручной труд не применяется, все процессы механизированы и автоматизированы.

— Ты знаешь, что в этом месяце не получим премии? — спросил Михайлыч.

— Слыхал.

— И знаешь почему? Из-за тех нескольких листов, что плохо нарезали.

— И ты всю вину свалил на меня, — заметил спокойно Володя.

— Тебе уже успели передать, что я сказал? Но надо же было как-то выкручиваться. Из всех зол я выбрал меньшее. Ты — новичок. С тебя какой спрос? И я же просил тебя тогда: сунь куда-нибудь эти несчастные листы, чтоб не заметили их. А ты захотел остаться чистеньким. — Володя теперь увидал перед собой Михайлыча таким, каким он нередко видел его в цехе, когда кто-нибудь ниже его по должности осмеливался ему на что-то указывать. — Я поначалу тоже был такой, как ты, во всякой случае, хотел быть таким, но из этого ничего не вышло. Не хочу быть чистеньким, не хочу быть добреньким.

— Добреньким — не надо, а добрым — почему бы и нет?

— Поработаешь, сколько я, — запоешь иначе. Посмотри — какой цех возвели, причем досрочно, не цех — дворец. Просторно, прохладно. Ни шума, ни грохота. Другие цехи нам завидуют. Однако сотню часов прокатный стан в прошлом месяце простоял, потому что не было металла, и нынче, надо полагать, будем отдыхать не хуже, чем на курорте. Так надо кого-то за это песочить, нужен козел отпущения? Бесспорно, нужен. А для этого самая подходящая фигура — это мастер, он всегда виноватее всех. Уйду опять в рельсовый цех, где прежде работал, — заключил Михайлыч неожиданно, — а ты останешься здесь, на моем месте, тогда посмотрим, каков ты будешь в этой безалаберщине.

— На твое место никак не претендую. Считаю, что должность мастера еще рановата для меня. И между прочим, вряд ли вообще здесь останусь. — Володя вспомнил о том, что ему сказали сегодня на приеме у директора.


Рекомендуем почитать
Орлиное гнездо

Жизнь и творчество В. В. Павчинского неразрывно связаны с Дальним Востоком.В 1959 году в Хабаровске вышел его роман «Пламенем сердца», и после опубликования своего произведения автор продолжал работать над ним. Роман «Орлиное Гнездо» — новое, переработанное издание книги «Пламенем сердца».Тема романа — история «Орлиного Гнезда», города Владивостока, жизнь и борьба дальневосточного рабочего класса. Действие романа охватывает большой промежуток времени, почти столетие: писатель рассказывает о нескольких поколениях рабочей семьи Калитаевых, крестьянской семье Лободы, о семье интеллигентов Изместьевых, о богачах Дерябиных и Шмякиных, о сложных переплетениях их судеб.


Мост. Боль. Дверь

В книгу вошли ранее издававшиеся повести Радия Погодина — «Мост», «Боль», «Дверь». Статья о творчестве Радия Погодина написана кандидатом филологических наук Игорем Смольниковым.http://ruslit.traumlibrary.net.


Сердце сержанта

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Саранча

Сергей Федорович Буданцев (1896–1939) — советский писатель, автор нескольких сборников рассказов, повестей и пьес. Репрессирован в 1939 году.Предлагаемый роман «Саранча» — остросюжетное произведение о событиях в Средней Азии.В сборник входят также рассказы С. Буданцева о Востоке — «Форпост Индии», «Лунный месяц Рамазан», «Жена»; о работе угрозыска — «Таракан», «Неравный брак»; о героях Гражданской войны — «Школа мужественных», «Боевая подруга».


Эскадрон комиссаров

Впервые почувствовать себя на писательском поприще Василий Ганибесов смог во время службы в Советской Армии. Именно армия сделала его принципиальным коммунистом, в армии он стал и профессиональным писателем. Годы работы в Ленинградско-Балтийском отделении литературного объединения писателей Красной Армии и Флота, сотрудничество с журналом «Залп», сама воинская служба, а также определённое дыхание эпохи предвоенного десятилетия наложили отпечаток на творчество писателя, в частности, на его повесть «Эскадрон комиссаров», которая была издана в 1931 году и вошла в советскую литературу как живая страница истории Советской Армии начала 30-х годов.Как и другие военные писатели, Василий Петрович Ганибесов старался рассказать в своих ранних повестях и очерках о службе бойцов и командиров в мирное время, об их боевой учёбе, идейном росте, политической закалке и активном, деятельном участии в жизни страны.Как секретарь партячейки Василий Ганибесов постоянно заботился о идейно-политическом и творческом росте своих товарищей по перу: считал необходимым поднять теоретическую подготовку всех писателей Красной Армии и Флота, организовать их профессиональную учёбу, систематически проводить дискуссии, литературные диспуты, создавать даже специальные курсы военных литераторов и широко практиковать творческие отпуска для авторов военной тематики.


Обвал

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.