На своей земле - [107]

— Да.

— Теперь ждем.

Они замолчали и молчали долго. В соседнем доме гавкнула собака, на улице проехал автомобиль, и ничего не менялось. Было ночное небо, был ветер, было молоко в кружке, за которым никто не пришел.

— Ладно, — с досадой сказала Джейн. — Пошли в…

Вдали вспыхнул золотой свет.

Сказки по-русски

Гуриан Дис На своей земле

WTF Babushka 2018

— Смотри, княже! Думай сейчас, потом обратного пути не будет. Бог, имени которого не называют, не отдает назад то, что взял.

— А что там думать? Чернолесье мне и даром не нужно! Ты, главное, не забудь свои посулы.

Два всадника остановились на берегу мелкой речушки. На белом жеребце — князь Горимир. Молод князь, красив, статен. Плечи широкие, кудри льняные, очи соколиные… то есть глядят жестко и беспощадно, как у хищной птицы, что сейчас добычу закогтит.

На вороном коне — чужеземец в странной одежде. Даже купцы, по всему свету развозившие свои товары, не смогли сказать князю, откуда родом заезжий странник. Вроде невидный человек: не молод и не стар, не низок и не высок… Лицо бледное, всегда спокойное, и какое-то обыкновенное: отворотишься да забудешь. Вот только глаза… да, в глаза ему лучше не глядеть. Имени своего не назвал. Как прилипло к нему прозвище «Чужанин», так все и звать стали. О себе сказал только, что он — жрец неведомого, незнаемого бога. Ищет землю, где поставить храм своего божественного повелителя. Князь сперва расхохотался: ему и своих-то богов много, поди всех ублаготвори! Но чужак объяснил, что землю возьмет не задаром. Тут князь и призадумался…

— Свои посулы я помню. — Чужанин вглядывался в стену леса на том берегу. — Можешь, княже, вести войска на соседей. Зимой будет твоих врагов буран бить, лютый мороз морозить. Летом на них ураганы обрушатся, змеи в домах заведутся. Но главное — и летом, и зимой будет их косить черный мор. А твои люди, Горимир Вышатич, целы будут, не возьмет их зараза.

Говорил он правильно, слова не коверкал, только была в его речи странность. То ли змеиное шипение слышалось в ней, то ли дальний свист ветра…

— Военная помощь — это хорошо. У меня удельные князьки пошаливают, да и к своим землям хотелось бы прирезать кусок… — Горимир улыбнулся мечтательно и нежно, словно красную девицу вспомнил. — Ежели твой бог силен, я рад буду ему жертвенник поставить. Пусть нам помогает, соседям вредит. Какие жертвы ему угодны?

— Человеческие, — легко откликнулся Чужанин.

— Только не дружинников! — рявкнул князь так, что белый конь заплясал на месте. — Ежели я дружину на алтаре перережу, с кем чужие земли воевать буду? Да и холопы мне самому нужны. Кому землю пахать, войско кормить? Баб отдать — кто новых воинов нарожает взамен тех, что в боях костьми полягут?

— То по первости, — спокойно объяснил Чужанин. — Отдашь богу нескольких малолеток. А там пригонишь из завоеванных земель толпы рабов, этих-то чего жалеть?

— Ну, разве что так, — протянул князь. — И то сказать, сопливых дармоедов в каждой избе по дюжине. В голодную зиму все равно мрут, так чего бы их и не… Тогда еще можно подумать…

— Вот и подумай, княже, подумай. Я не торговец, что гнилой товар норовит всучить. Сразу говорю — назад Чернолесье взять не сможешь. — Голос чуть изменился: теперь в нем слышался холодный хруст крошащегося льда. — Жертвенник моего бога из земли жизнь высасывает. Вот этот лес, — Чужанин указал рукой на другой берег, — мертвым будет стоять. Ни зверя не останется, ни птицы, деревья посохнут, трава выгорит.

— А что мне за печаль? — хмыкнул Горимир. — Что живой лес стоит, что мертвый — пользы от него нет. Ни мужики на охоту не ходят, ни бабы за хворостом, ни детишки по ягоды. Я тоже дело честно веду. Сразу говорю: хорошего в лесу мало, почти все — зыбь-трясина бездонная. В трясине водится болотник, в Черной речке плещутся русалки, а где посуше — там леший шастает. Ну, и другой дряни хватает.

— Дело знакомое, — понимающе кивнул Чужанин. — Везде есть свой genius loci — дух-хранитель этого места, как говорят мудрецы в одной далекой стране. Сущности эти весьма живучи, но вывести их можно, приходилось уже выводить… Что ж, поехали, поглядим!

Он тронул вороного каблуком, и конь пошел вброд через речушку.

Горимир ненадолго замешкался — видать, оробел. Крепко сидят в душе слышанные в детстве сказки! Но тут же кровь бросилась молодому князю в лицо, он сердито послал белого жеребца в реку и догнал своего спутника на том берегу.

Тишина стояла над опушкой, только звенели дикие пчелы да шуршали листья малинника. А дальше стеной стояли черные вековые ели, как богатыри, закрывающие путь в лес. Одуряюще пахли нагретые на солнце травы. Полынь, тысячелистник да зверобой стояли коням по брюхо, не примятые ни человеком, ни зверем. Меж ними островками голубел чабрец. Кони словно плыли по брюхо в траве, и не было ни одной тропинки, что вела бы от удобного речного брода к лесу.

Чужанин настороженно оглядывался, словно бы даже принюхивался. Черты лица вроде остались прежними, но сейчас оно не было неприметным и даже походило на морду хищного зверя.

— Ты что же, княже, морочишь меня? — спросил он. Вновь изменился голос. Теперь он был сухим и надтреснутым, словно ломались чьи-то кости. — Отдаешь мне то, чего я взять не смогу!