На руинах нового - [26]

), вторая – «La société du spectacle»[63]. Оба автора принадлежали к той же самой политико-артистической группе, которая громко назвала себя Situationist International (SI). Второго автора звали Рауль Ванейгем и он стал ситуационистом через несколько лет после создания этого странного Интернационала. Первый же был организатором, вдохновителем и бессменным лидером этой удивительной компании разнородной шпаны, часто пьяной или даже обдолбанной, компании, в недрах которой родились столь модные сегодня в интеллектуальных европейских кругах слова, как «ситуационизм» и «психогеография». Автора «La société du spectacle» звали Ги Дебор и он нещадно изгонял любого из рядов SI за использование слова «ситуационизм». Дебор считал, что можно – и нужно – быть «ситуационистом», но разнородные взгляды, которых придерживается член SI, ни в коей мере не могут укладываться в уютный гробик теории или даже идеологии. Если смысл «психогеографии» заключается в том, чтобы, пересекая современный западный город, оказываться в «ситуациях» (или даже создавать «ситуации»), в которых концентрированное мгновенное переживание локуса, истории, социальных связей, психических состояний и так далее приводит к изменению содержания сознания психогеографа (а за ним и всего общества), то набор подобных ситуаций и толпа подобных ситуационистов никак не могут быть объединены на платформе некоего общего концептуализирующего знаменателя. Дебор был отчасти марксистом, он был одним из самых последовательных революционеров прошлого столетия, но еще большим он был индивидуалистом. Лет сто назад в Европе его так бы и назвали: анархист-индивидуалист.

Этот индивидуалист держал SI в тисках строжайшей партийной дисциплины, наказывал «уклонистов», набрасывался с яростными нападками на оппортунистов, вычищал из своего Интернационала несогласных, колеблющихся и просто «попутчиков». Список вещей, маркированных им как «предательство», велик – от предпочтения эстетического политическому до симпатий к фильмам Годара. В SI входили (или, как вариант, к нему примыкали) некоторые знаменитости, ставшие таковыми за пределами деборовского политбюро – художник Асгер Йорн, философ Анри Лефевр, – но ситуационистский дуче рано или поздно недрожащей рукой вычистил и их. Ванейгем, примкнувший к Интернационалу в 1961-м, продержался дольше всех. В те годы он был даже бо́льшим хулиганом, нежели Дебор. В любом случае к концу 1960-х годов других значительных фигур в SI не осталось. Неудивительно, что оба и написали книги, которые во многом предвосхитили 1968-й, хотя организационно и персонально ни Дебор с Ванейгемом, ни сам по себе SI к тем событиям прямого отношения не имели. Основатель Интернационала вообще смотрел на Май 68-го с презрением. Впрочем, он на многое так смотрел, почти на все.

Дебора можно понять – безмозглые студентики, смешавшие в своих головах секс с Мао, Ницше с Марксом, повторяли зады того, что ситуационисты (а до них и «леттристы» – группа, предшествовавшая SI) вытворяли лет десять тому назад. Все эти Кон-Бендиты пришли на готовое и, вместо того чтобы начать настоящую революцию, устроили спектакль. Автору книги с названием «La société du spectacle» такое вряд ли могло понравиться. По сути, Май 1968-го был чисто буржуазной затеей, более того, описанной на страницах книги Дебора за год до начала тех событий; 59-й тезис его сочинения гласит: «Движение банализации, усреднения, которое под броскими отвлекающими маневрами спектакля господствует в современном обществе по всему миру, также доминирует и в каждой позиции, где развитое потребление товаров внешне приумножило выбор ролей и объектов. Пережитки религии и семьи – каковая остается главной формой наследования классовой власти, а следовательно, и обеспечиваемого ими морального подавления – могут, играя одну и ту же роль, сочетаться с изобилующими утверждениями о наслаждении этим миром: ведь этот мир как раз и производится в качестве псевдонаслаждения, сохраняющего в себе репрессию. Таким же образом с блаженным принятием существующего может сливаться воедино чисто показной бунт, – и этим выражается не что иное, как то, что сама неудовлетворенность стала неким товаром, как только экономическое изобилие оказалось способным распространить производство на обработку такого первичного материала». Несмотря на несколько темный язык – и, как ни странно, некоторые повороты мысли, характерные скорее для «Мифологий» кабинетного Ролана Барта, – месседж Дебора кристально ясен и, перефразируя известный тавтологизм Ленина об учении Маркса, верен. Верность его мы имеем сомнительное удовольствие наблюдать сегодня.

Дело в том, что так называемые молодежные революции конца 1960-х – начала 1970-х, несмотря на все свои политические лозунги и общегуманистические намерения, были как раз про «наслаждение». Молодежи хотелось наслаждаться теми вещами, которые были для них запретными или полузапретными – сексом за пределами схемы «семья-адюльтер-бордель», неприлично громкой и хаотичной музыкой, да еще и возникшей в черных кварталах Чикаго и Сен-Луиса, наркотиками, которые были до того частью культур маргинальных – культуры богемной и этнических гетто, наконец, они хотели бездельничать, валять дурака, предаваться сладкой лени вне мира строгих костюмов, обстоятельных бюстгальтеров и парикмахерских салонов. Американским хиппи и парижским и франкфуртским радикалам того времени действительно хотелось наслаждаться миром – причем, как выяснилось, вполне в рамках буржуазного общества, по выражению Дебора, «общества спектакля». Умные молодые люди, по большей части «La société du spectacle» не читавшие, благополучно сделали вывод – чтобы преуспеть в нашем мире, нужно устроить против него бунт, но не революцию