Мяч, оставшийся в небе - [136]

Шрифт
Интервал

Единым и славным во веки веков,
Но вихрь нас умчал от родных берегов…
Ты, Англия, — помнишь ли нас?
       …Чу! — Стража ли где прокричала?
       (Завыл ли в снастях ноябрь?) —
       Чтоб нам не бросали причала,
       Что призрачный — наш корабль,
       Что нет в нас ни капли толка,
       Что зрительный мы каприз,
       Что все мы когда-то привиделись только
       Глазам сухопутных крыс…
Катается с грохотом бочка, — смотри:
Как будто в ней кто-то хохочет внутри!
А ветер за пирсом качнул фонари
И снова, зевнув, замолчал
В глубинах безвестных подводных могил…
Ту песню мне вспомнить — быстрей помоги!
Тогда сторожа нам зажгут маяки
И нам Англия бросит причал!
       Мы песни старые помним. Но, жаль, —
       Не вспомним концов и начал…
       И снова нас в море
                                   на палубах чёрных
       «Летучий голландец» умчал.
Китовый ус — королеве,
А ворвань жаркая — Деве
Для ста лампад золотых!
«Китовый ус — королеве…»
И в моря яростном чреве
Последний ропот затих…
1985–1986

На исчезновение буквы «ё» из русского языка

Куда девалась буква «ё»?
Кто утаил от нас её,
Тогда как «е» — уж лезет горлом?
Мне не хватает «ё» одной,
Чтобы шедёвр искусств иной
Не ПЕРЛОМ называть, а ПЁРЛОМ!
1989

Никарагуа

О Никарагуа!
И ни кола-гуа и ни двора-гуа!
Так думала когда-то я и верила,
(Решила так: поверим-ка!)…
Но пораскинулась ты, Никарагуа,
Привольно, что твоя микроамерика,
От тихоокеанского
До атлантического берега…
         О Никарагуа!
         Я думала, я мнила, что бедна она
         (Пустили слух такой — газет ханжи несносные),
         Но там растёт банан,
         Таинственно слюдой мерцает кварц,
         И реки там текут золотоносные…
О Никарагуа!
Под усыпительные сказки о твоей горючей бедности
Богатства твои разграблены
Полуоседлыми крепостниками лукавыми!
(Щедрые недра вычерпывать
Истинно легче, пока они
Простым болотом объявлены…)
         О Никарагуа!
         Двух океанов омываемая влагою!
         Словно сквозь двойственность волн, сквозь кривую корягу, я
         Вижу двоящийся лик твой …В банкирах, на славу удавшихся,
         Я глубоко неудавшихся вижу твоих карбонариев,
         «Гарибальдийцев», — стотысячный раз да за тридцать динариев
         Перепродавшихся.
                 Но крестьян твоих изголодавшихся
                 Что-то давно не вижу я.
Где же мескито? Ниже,
Ниже должна пригнуться я,
Чтоб разглядеть его «дом» среди лодочных склизких днищ…
Для кого была Революция,
Если индеец нищ?
         Не корзину под хлеб, а под водку — паром
         Получает мескито затравленный:
         Не имеющий хлеба, — имеющий ром
         Тем скорее сопьётся, не правда ли?
О Никарагуа!
Только что они могут об этом понять, Никарагуа,
Правовики, для которых не писан закон?
Разве им жаль антикварной находки времён, —
Тайны племени неповторимого?
Подтолкнуть — и уже невозвратного.
Очернить — и уже только мнимого.
Разве жаль им народа? И цвета, и мёда, и улья его?
Блеска испуганных глаз? Ожерелья из зуба акульего?
Постепенно стихающих слов языка ароматного?
         Думалось, мнилось; и этот индеец ушёл;
         Не я ли — в последних мечтаниях юности в путь проводила его?
         Вроде и хуже, а вроде и легче
         Было мне от того,
         Что в Полях Великой Охоты покой человек обрёл
         И не охотится больше никто на него самого.
Радоваться или плакать, приняв тревожную весть;
Потомки Выселенных из Вселенной на свете всё ещё — ЕСТЬ!
И всё ещё новоэтнограф «не знает», куда их деть и отнесть!
И всё ещё всякой козявке МЕШАЕТ ПОСЛЕДНИЙ ИНДЕЕЦ ТВОЙ, —
Последний полуиспанец и земледелец последний твой,
Никарагуа!..
         …Обрывок суши в воде по уши
         Уже. Сужается круг
         Судьбы гонимой; мескито уходят в воду…
         Не надо людям «нести свободу», —
         Страшна свобода — из липких рук!
         Не надо людям — бессчётных
         Лозунгов зажигательных, сказок дремотных!
         Я думаю так, что не надо их спаивать,
         Хижины их поджигать;
         Не надо «праздников искромётных»
         Устраивать
         Им опять
На улочках шириной в полтора вершка
Из мусора и ракушечника;
Где водоросли судорожная призрачная рука
Уже и сама, проступая сквозь волны, ловит их, —
Не хуже любого крепостника
К «новой жизни» готовит их…
         О Никарагуа!
         Курорт «бунтарей-карбонариев»,
         Скупивших (за тридцать динариев)
         Красу неоглядных земель!
         Их раззолочено платие —
         Им ни к чему демократия
         И ни кола-гуа,
         Ни двора-гуа
         У тебя, земледелец Мигель, —
Истый потомок Сервантеса!
Но… кажется, я и тебя различаю неясно теперь…
И вообще непонятно: куда подевались
Все, для кого революции затевались.
1989–1990

«Звёздный отблеск на оконных стёклах…»

Звёздный отблеск на оконных стёклах,
Их бренчание в порывах тёплых.
В зарослевом летнем запустенье —
Трепет стёкол, ветер, листьев тени…
         Листьев тени, по стеклу мелькая,
         По стеклу мелькая, набегая,
         Мне напоминают не впервые
         Пушкина рисунки перовые.
Что же вдруг они проснулись ныне,
Эти бесшабашные наброски?
Будто в рощах скачут перед ними
Мысли, их родившей, отголоски…
         И они

Еще от автора Новелла Николаевна Матвеева
Стихи

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


«Когда трубач отбой сыграет…»

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Мой караван. Избранные стихотворения (сборник)

Новелла Матвеева – замечательный русский поэт, бард, драматург, литературовед. Ее поэзия органично сочетает в себе лиричность и романтический темперамент, неистощимость фантазии и тягу к экзотике, грусть о несовершенстве и несправедливостях в нашей жизни. Евгений Евтушенко сравнивает поэзию Матвеевой с кораблем Александра Грина под алыми парусами, а саму Новеллу называет Ассолью с волшебным голосом.


Рекомендуем почитать
Заяшников Сергей Иванович. Биография

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Беседы с Ли Куан Ю. Гражданин Сингапур, или Как создают нации

Перед вами – яркий и необычный политический портрет одного из крупнейших в мире государственных деятелей, созданный Томом Плейтом после двух дней напряженных конфиденциальных бесед, которые прошли в Сингапуре в июле 2009 г. В своей книге автор пытается ответить на вопрос: кто же такой на самом деле Ли Куан Ю, знаменитый азиатский политический мыслитель, строитель новой нации, воплотивший в жизнь главные принципы азиатского менталитета? Для широкого круга читателей.


Жизнь сэра Артура Конан Дойла. Человек, который был Шерлоком Холмсом

Уникальное издание, основанное на достоверном материале, почерпнутом автором из писем, дневников, записных книжек Артура Конан Дойла, а также из подлинных газетных публикаций и архивных документов. Вы узнаете множество малоизвестных фактов о жизни и творчестве писателя, о блестящем расследовании им реальных уголовных дел, а также о его знаменитом персонаже Шерлоке Холмсе, которого Конан Дойл не раз порывался «убить».


Русская книга о Марке Шагале. Том 2

Это издание подводит итог многолетних разысканий о Марке Шагале с целью собрать весь известный материал (печатный, архивный, иллюстративный), относящийся к российским годам жизни художника и его связям с Россией. Книга не только обобщает большой объем предшествующих исследований и публикаций, но и вводит в научный оборот значительный корпус новых документов, позволяющих прояснить важные факты и обстоятельства шагаловской биографии. Таковы, к примеру, сведения о родословии и семье художника, свод документов о его деятельности на посту комиссара по делам искусств в революционном Витебске, дипломатическая переписка по поводу его визита в Москву и Ленинград в 1973 году, и в особой мере его обширная переписка с русскоязычными корреспондентами.


Дуэли Лермонтова. Дуэльный кодекс де Шатовильяра

Настоящие материалы подготовлены в связи с 200-летней годовщиной рождения великого русского поэта М. Ю. Лермонтова, которая празднуется в 2014 году. Условно книгу можно разделить на две части: первая часть содержит описание дуэлей Лермонтова, а вторая – краткие пояснения к впервые издаваемому на русском языке Дуэльному кодексу де Шатовильяра.


Скворцов-Степанов

Книга рассказывает о жизненном пути И. И. Скворцова-Степанова — одного из видных деятелей партии, друга и соратника В. И. Ленина, члена ЦК партии, ответственного редактора газеты «Известия». И. И. Скворцов-Степанов был блестящим публицистом и видным ученым-марксистом, автором известных исторических, экономических и философских исследований, переводчиком многих произведений К. Маркса и Ф. Энгельса на русский язык (в том числе «Капитала»).


Баланс столетия

«Баланс столетия» — это необычайно интересное мемуарное повествование о судьбах той части русской интеллигенции, которая не покинула Россию после Октябрьского переворота, хотя имела для этого все возможности, и не присоединилась к «исходу 70-х годов». Автор книги — известный искусствовед, историк и писатель Н. М. Молева рассказывает о том, как сменявшиеся на протяжении XX века политические режимы пытались повлиять на общественное сознание, о драматических, подчас трагических событиях в жизни тех, с кем ассоциировалось понятие «деятель культуры».


Анатолий Зверев в воспоминаниях современников

Каким он был — знаменитый сейчас и непризнанный, гонимый при жизни художник Анатолий Зверев, который сумел соединить русский авангард с современным искусством и которого Пабло Пикассо назвал лучшим русским рисовальщиком? Как он жил и творил в масштабах космоса мирового искусства вневременного значения? Как этот необыкновенный человек умел создавать шедевры на простой бумаге, дешевыми акварельными красками, используя в качестве кисти и веник, и свеклу, и окурки, и зубную щетку? Обо всем этом расскажут на страницах книги современники художника — коллекционер Г. Костаки, композитор и дирижер И. Маркевич, искусствовед З. Попова-Плевако и др.Книга иллюстрирована уникальными работами художника и редкими фотографиями.


Марк Бернес в воспоминаниях современников

В книге собрано и соединено воедино все самое ценное о замечательном артисте и певце, создателе собственного и любимого народом «песенного мира» Марке Наумовиче Бернесе. Его игра отличалась жизненной правдивостью, психологической точностью и глубиной, обаянием, мягким юмором. Широкую известность актер получил после выхода кинофильма «Человек с ружьем», в котором исполнил песню «Тучи над городом встали».Издание знакомит с малоизвестными материалами: неопубликованными письмами, различными документами, которые раньше не могли быть обнародованы из-за цензурных запретов, воспоминаниями и свидетельствами современников.


Волшебство и трудолюбие

В книгу известной писательницы и переводчика Натальи Петровны Кончаловской вошли мемуарные повести и рассказы. В своих произведениях она сумела сберечь и сохранить не только образ эпохи, но и благородство, культуру и духовную красоту своих современников, людей, с которыми ей довелось встречаться и дружить: Эдит Пиаф, Марина Цветаева, хирург Вишневский, скульптор Коненков… За простыми и обыденными событиями повседневной жизни в ее рассказах много мудрости, глубокого понимания жизни, истинных ценностей человеческого бытия… Внучка Василия Сурикова и дочь Петра Кончаловского, она смогла найти свой неповторимый путь в жизни, литературе, поэзии и искусстве.