Мяч, оставшийся в небе - [135]

1980-е

На чествование сонета

Давно ли, старый друг Четырнадцатистрочник,

Мы вдаль с тобой брели под пыли пеленой?

И ты на замок свой глядел, король-заочник,

Из-за наружных рвов за крепостной стеной!

И мог придраться к нам по прихоти шальной,

И за нос дёрнуть нас любой прохожий склочник,

И щебнем завалить, кривляясь, всяк источник,

Откуда черпали мы воду в летний зной…

И что ж? Ты вознесён! Твоей воскресшей славе

Ведь, кажется, и я порадоваться вправе?

Пусть там, где праздник твой, меня сегодня нет,

Но я, твой преданный, бессрочный твой придворный,

Что был слугой тебе в изгнанья день твой чёрный,

Кричу издалека: «Да здравствует сонет!»

1980-е

«В долгах мы. Как Сервантес! В виде шутки…»

В долгах мы. Как Сервантес! В виде шутки —

Кому он должен был — давай считать:

Жене-пройдохе. Дочери-малютке.

Гутьерресу, умеющему ждать.

Родителям. Дали-Мами — пирату.

Царя Гассана властной пятерне.

Казне. Святому Братству Просто брату.

За хлеб и воду в долговой тюрьме.

За путаницу при налогосборе.

За свет в окошке. За корабль в море.

Ну а ему? За подвиги его?

За ту, в боях простреленную, руку?

За «Дон Кихота»? За добро и муку?

Ужель никто не должен ничего?

1982

Личность под тентом

Личность под тентом,

В качалке, с курортной газетой,

Мне намекнула, что стих мой

                  «от жизни оторван».

Я удивилась! Задумалась я:

                                       от которой

Жизни меня оторвали?

От той или этой?

Перебирая в уме всевозможные темы

(И, как всегда, надрываясь

                  под жизненной ношей),

Я догадалась:

От жизни оторваны — ВСЕ МЫ!

Только ведь кто — от плохой,

А ведь кто — от хорошей…

1984

Сквер в переулке

Светлой памяти Чарлза Диккенса

Братьев Чириблов тропинка

(Так уж я её зову)

Складки старческой улыбки прячет в жёсткую траву.

Здесь гуляет чёрный самый, сдав манжеты в дымоход,

Вечным Ваською да Гамой путешествующий кот.

       Здесь почти провинциальный подорожников уют.

       Голуби в кругах сияний жёлтое зерно клюют,

       А над ними (и над нами) в знак защиты и журьбы

       Мощными опекунами мощно клонятся дубы,

Чтоб от жара не ослепли дети скопищ городских,

Чтобы, в крыш алжирском пекле взмывший, в маревах, кривых

От зернистости карнизов, — август высказался весь

В зёрнах жёлтых, в крыльях сизых, в синей зелени древес.

       Вот крадётся наш Василий (о мошенник!), сделав вид,

       Будто голубя хромого хищно сцапнуть норовит!

       Но едва мы отвернёмся, сделав вид, что не глядим,

       Зверь зевнёт: де — «и не думал я охотиться за ним…»

Братьев Чириблов тропинка. Так уж я её зову.

Кто пройдёт по ней за нами — сны увидит наяву.

Тут живут воспоминанья.

И витает здесь мечта

По охотничьим угодьям Васьки, чёрного кота.

       Помнишь старые страницы?

       Братья честные, вдвоём

       О чужом пекутся благе и о счастье (не своём!).

       За конторкою высокой пишет добрый старый клерк…

       Этот след не затерялся. Этот образ не померк.

Но уж вновь заполыхали комментаторов очки, —

Дескать: «Неправдоподобны филантропы-добрячки!

Только в склоке, только в драке, в уголовщине сплошной,

Передравшись, как собаки, люди хлеб добудут свой!

       Мы считаем, что такой-то недостаточно свиреп:

       Чего доброго — без драки заработает на хлеб!

       Ведь «борьбу» предаст, каналья, раньше времени поев,

       Никого ни покалечить, ни прикончить не успев…»

Кровожадные! Уймитесь;

Что за радость — множить зло?

Как бы злыдничество ваше вас самих ни подвело!

Слишком противоречивы и напоминают чушь

К благоденствию призывы при неверье в щедрость душ.

       Коли зол от сотворенья человек (ведь вот стервец!),

       Киньте, бросьте негодяя, — пусть погибнет наконец.

       Если добр от Сотворенья человек (а это так!),

       Отчего бы его долю не вернуть ему — без драк?

Только что там понапрасну к лютым извергам взывать…

…Снег пошёл.

                    Мороз подкрался. Будем зиму зимовать.

Быстро сумерки спустились. Лёг зелёный зимний час.

Лишь глядят с небес прозрачных братья Чириблы на нас.

1985

Песенка про китовый ус

На каждом шагу оскорбляющийся,

Властителем мира являющийся,

А попросту молвить — валяющийся

На всех перекрёстках, вкус,

Наверное, нас не похвалит,

Но это нас мало печалит.

Давайте-ка лучше

                           песню споём,

Споём про китовый ус!

       Китовый ус — королеве!

       А прочим — китовый жир,

       Чтоб ворвань варить

       И вслух говорить

       Про наш океанский мир!

Но ворвань, слыхал я, не варят

И с хлебом её не едят,

А в пламя светилен её,

Точно филин,

Из тьмы, не мигая, глядят.

И так мы упорно глядели,

И так мы лупились во мрак,

Что старую Англию мы проглядели —

Сами не знаем как…

       Китовый ус — королеве —

       И сто сундуков похвал.

       А нам — бродить —

       Серебром обводить

       Зеленобурый вал.

Пока мы носились по бурным волнам,

Чтоб земли открыть, неизвестные нам, —

Родину предков утратили мы,

И не дали к родным берегам

Пристать нам дельцы-живодёры,

Банкиры, жуиры, обжоры,

А законодатели

Законопатили

Выход наш к лучшим дням.

       Китовый ус — королеве,

       А кит — из цветных пластмасс!

       Кто вспомнит — когда

       Живого кита

       Глядели в последний раз?

Мы были народом — страной моряков,