Моя борьба - [44]

Середина восьмидесятых была отмечена невероятным количеством одиночек. Особенно это замечалось в выходные дни — когда уж если кто-то есть в жизни, обязательно с ним на вылазку в город — себя показать, на других поглазеть, сравнить. И певица часто замечала, что полно кругом одиноких юношей — таких немного отставших как бы от своего времени, потерявшихся. Не влезших еще в компьютеры, ни в minitel rose[85], ни в Naf-Naf[86]. Таких немного романтичных. Которых не было в Америке, как радостно замечал и писатель.

Певица допила пиво и, встав, направилась к выходу. Открывая дверь, она посмотрела на молодого человека в упор. У него были слегка вьющиеся, светлые волосы. Она вышла и раскрыла зонт. И пошла. Несколько метров прошла, и слева появился молодой человек, прошел немного рядом и спросил — ну что он мог спросить у нее?! «Могу я пригласить вас на стаканчик?» О, эти стаканчики… Можно, конечно, кофе пить, но в основном все пьют стаканчики перно, пива, белого или красного все-таки И, как правильно заметил Колюш,[87] — в СССР 40 миллионов алкоголиков. Как и во Франции. Но в СССР население под 300 миллионов, а во Франции… Певица почему-то тут же сказала, что плохо говорит по-французски. Может, подсознательно она хотела предупредить этого молодого человека, что — знаете ли, я девушка не простая, со мной очень много хлопот, мягко говоря… Но молодой человек сразу заинтересовался. Они уже шли мимо витрины Монопри, и певица успела увидеть красивые кружевные трусики. И вот они остановились на углу, там, где спуск в метро, куда певица спускалась каждый вечер, и она посмотрела на французского молодого человека — на нем тоже было черное пальто, такое стеганое, как одеяло, но не надутое шаром; он был выше певицы, и лицо его было несколько замученным, с очень резкими очертаниями, прямо будто кто-то специально постарался топориком вырубить скулы, и провалившиеся щеки, и квадрат подбородка, и острое яблоко… все, что певице нравилось! Он лизнул губы, и певица сказала: «Можем пойти в кафе напротив. Я покажу вам фотографии моего кота».

Период Божоле был в разгаре. Кругом висели объявления о том, что оно прибыло! прибыло! и спешите скорее к нам упиться нашим Божоле, нашим прохладненьким! Певица считала, что слишком оно дорого стоит в кафе —22 франка бокал. Бутылищу можно купить! Но она, конечно, заказала Божоле. И молодой человек тоже. Она, надо сказать, совершенно не знала, как себя вести с мужчиной днем, в кафе. Потому что мужчины в «Стеньке Разине» не считались — они были клиентами, с которых желательно содрать пятьсот или побольше. Она сомневалась, может ли быть соблазнительной, то есть способной соблазнить мужчину. Ну как женщины нормальные делают. Глазами крутят, сужают их или таращат, губы облизывают языком. Рукой проводят по груди или бедру своему, крутят на пальце локон и перекидывают его с одной стороны на другую. Или ноги перекидывают — в мини-юбке, разумеется — и лайкровые ноги[88] делают такой звук шуршащего шелка, а женщина закидывает голову назад и — ха-ха-ха! хорошо, если зубы хорошие.

Его звали Марсель. Ему было тридцать два года. У него были длинные пальцы с гадко покусанными ногтями. Он, правда, их не очень выставлял. Он курил и пил — много, сразу было видно. Он довольно тихо себя вел, так что певица не поняла, что у него за темперамент. Он не говорил vachement[89] после каждой фразы. Он рисовал. И гонял на мото. «Wow!»-надо закричать, как американские девушки. Какой класс! Не мужчина, а мечта! Они выпили по два бокала Божоле и вышли. Что дальше, певица не знала. Вообще, она не знала, что делают французы, когда знакомятся на улице. В Париже. В кино идут? Или сразу в кровать? Певица должна была идти в «Моно-при» купить еды своему коту. Ну, она и пошла, сказав молодому человеку «Салю!» А он — ничего.

И вот она идет по «Монопри», вдоль застекленных его стен-витрин, а по улице, параллельно ей, идет молодой человек Вот они идут, и певица уже проходит полки с шампунями, и там сейчас будет эскалатор наверх, к продуктам. А француз идет и слегка улыбается, грустновато так, и смотрит на певицу в черном, и только губы красные, и она смотрит, как он идет там и ветер его волосы шебуршит, и у него голубые глаза. Вот уже зубные щетки она проходит… Певица подбежала к витрине-окну и постучала в стекло, показав рукой, чтобы молодой человек вернулся обратно на угол, ко входу — тут все двери закрыты, с цепями, чтобы никто не мог выбежать с украденной вещью. И она быстро пошла обратно, мимо шампуней, мимо кружевных трусов, кассы, платков жутко темных и дорогих и вышла на улицу. Прямо к французу. Ей неловко было, что это она его попросила вернуться. Но что же делать, раз он не попросил? Так вот и расстаться, разойтись, разбежаться, да? И она ему предложила встретиться через час, на этом же месте, сказав, что она должна кое-что купить И он улыбнулся, и певица увидела, что у него нет двух передних резцов! Какой ужас! А встреча уже назначена.

Она опять пошла в «Монопри» и первым делом купила кружевные трусишки, а потом уже поднялась наверх, к продуктам. Она подумала, что наверняка этот тип какая-нибудь темная личность. Чего это у него, молодого человека, нет вдруг зубов! Выбил кто-то! Значит, он рискованный тип, проводит время там, где могут выбить зубы. Она быстро хватала какие-то банки с кошачьей едой, сырую печенку, три бутылки вина. Чокнутая! Она еще не знала, что будет делать, через час свидание! с этим французом, но, конечно, подсознательно — трусы купила, винища три бутылки! — она уложила себя с ним в кровать! «А что мне еще с ним делать? Я плохо говорю по-французски!» Про СИДу