Моряк из Гибралтара - [55]

— В моем американском романе,— сказал я,— ты постоянно прогоняешь людей с яхты и увозишь других… Все говорят: эта женщина… на этой яхте…

— Что?

— Эта бездельница… Эта праздношатающаяся…

— А еще что?

— Эта болтушка…

— О! — сказала она и покраснела.

— Анна…— Она наклонилась ко мне, опустив глаза.— На чем мы остановились? Ах да, ты искала работу, продолжай.

— С меня довольно, я устала.

— Об этом я и говорю, надо побыстрее закончить.

— Я искала работу. Но у меня не было времени заняться этим серьезно и найти ее наконец. Он опять уехал. Почему? Из-за того, что произошло между нами? Даже не знаю, как тебе сказать?.. Это продолжалось пять недель. Я и не предполагала, что такое возможно. Пять недель вместе с ним. Каждый день он уходил куда-то. Куда? Кто знает? Но он возвращался каждый вечер, и каждую ночь все начиналось сначала. Он возвращался очень голодным. Я знаю, мне, вероятно, следовало бы оставить его подыхать с голоду, но я никогда не решилась бы на это. Он и так слишком много голодал в своей жизни. Однажды он опять начал играть в покер. Он сам сказал мне об этом. Я ходила на рынок, занималась хозяйством, готовила еду. Иногда мы гуляли вместе по бульварам. Я ждала его. Иногда я встречалась, но без него, со старыми друзьями своего мужа. Они приглашали меня куда-нибудь. Но моя неизбывная тоска и скорбь якобы по мужу являлись прекрасным поводом отказываться от всех приглашений. Однажды я встретила тех приятелей, которые знали о его существовании, тех, которые видели его тогда в Марселе. Они расспрашивали меня о новостях, но я отвечала, что нет ничего нового. Никто не подозревал, как я счастлива и как несчастна.

Он тоже искал работу. Один раз. Он ходил в страховую компанию. Я достала ему подложные документы. И он стал коммивояжером. К концу второго дня он перестал есть. Этот человек не привык к аду обыденной жизни, когда надо каждый день ходить на работу. И у меня хватило мужества прекратить эту комедию. Он опять начал играть в покер. А я снова жила только одной надеждой.

Однажды он явился пьяный. И стал разворачивать передо мной свои планы. «Я увезу тебя в Гонконг, в Сидней. Мы отправимся вдвоем на корабле»,— говорил он. Я некоторое время верила ему, верила в такую возможность, надеясь, что, может быть, он останется со мной. Хотя всегда твердо знала, что он никогда не остепенится и не сможет жить по-другому, мне хотелось, чтобы он говорил так. Я позволяла ему верить в то, что я считала несбыточным, но я любила в нем все — его ошибки, заблуждения, иллюзии. Иногда он задерживался, и я, волнуясь, ждала его.

Прошло пять недель. Однажды газеты объявили о наборе команды на сухогруз, который должен был отплыть из Марселя. Я помню, он назывался «Мушкетер» и направлялся за кофе на Мадагаскар. За первым объявлением последовало второе, а затем третье. Двадцать торговых судов ждали отправки из всех уцелевших портов Франции. Он перестал играть в покер, неподвижно лежал на кровати и, не мигая, глядел в потолок, курил и пил все больше и больше. Я желала его смерти. Как-то раз он сказал мне, что поедет в Марсель «посмотреть, что там происходит», и предложил мне поехать вместе с ним. Я наотрез отказалась. Я не хотела больше оставаться с ним. Я желала его смерти. Чтобы обрести наконец покой. Он и не думал уговаривать меня. Сказал, что вернется за мной либо пришлет открытку, чтобы я смогла приехать к нему. Я согласилась. И он уехал.

Она опять замолчала, и я опять налил ей вина. Дождь утих. В маленьком зале стояла такая тишина, что можно было расслышать дыхание друг друга.

— Ты уверена,— спросил я,— что за эти пять недель ты ему, ну… как сказать… не наскучила немного?

— Не знаю,— ответила она и добавила с некоторым удивлением: — Думаю, дело не в этом.— Я ничего не сказал, и она продолжила: — Даже если бы я и надоела ему, это не имело бы никакого значения…

— И все же,— заметил я улыбаясь,— это обычное дело…

— Не понимаю.

— Я хочу сказать… Я очень хочу, чтобы ты избавилась от своего наваждения.

Она смотрела на меня как ребенок, непонимающими глазами, и в то же время я заметил, что она чуть-чуть смутилась.

— Я думаю,— сказала она,— сколько бы раз я ни находила его, он будет со мной не больше пяти недель.— Она задумалась, а потом добавила уже другим тоном: — Пожалуй, каждые три или четыре года я смогу встречаться с ним и быть счастливой в течение пяти недель.

— Он тебе позвонил?

— Да, он позвонил мне.

— И сказал: я хочу тебя видеть.

— Мне трудно рассказывать.

— Но тебе же хочется рассказывать,— произнес я как можно мягче,— а мне хочется слушать, что ты рассказываешь. Ну давай. Итак, он сказал: «Я хочу тебя видеть».

— Да, он назначил мне свидание в кафе на авеню Де Орлеан. Я взяла чемодан и ушла из номера. Я села в кафе лицом к зеркалу, в котором отражался вход. Помню, что когда я взглянула в это зеркало, то, конечно, смешно, но я не узнала себя,— я увидела…

— …Женщину моряка из Гибралтара,— подсказал я.

— Я заказала коньяк. Он пришел через некоторое время после меня, наверное минут через пятнадцать. Я увидела в зеркале, как он входит, останавливается и ищет меня глазами. Заметив меня, он улыбнулся мне немного смущенной и даже виноватой улыбкой.