Моряк из Гибралтара - [15]

— Ведь казалось бы так просто. Один полив ДДТ — и все кончено.

— Они там, в мэрии Сарцаны, ничего не хотят делать.

— Мы ехали через Сарцану. Очень приятный маленький городок.

— Не знаю, насколько он приятный,— сказал он, раздражаясь,— лучше бы они побольше занимались своими делами там, в Сарцане.—Он немного смягчился.— Вы находите, что там красиво? Занятно… Обычно никто так не считает. Единственное, что там хорошо, так снабжение. Каждую неделю мы ходим туда на барже по Магре.

Раз уж я начал, мне пришлось поддержать разговор.

— Большое движение по Магре? — спросил я.

— Достаточное,— ответил он.— Со всей долины привозят сюда персики. На судах персики портятся меньше, чем на поезде или в автомобиле.

— И откуда их привозят?

Он показал пальцем на отдаленную точку противоположного берега:

— Оттуда. Из Виаджеро. И оттуда,— он показал на другую точку другого берега,— из Ла-Специи. Самые лучшие персики везут по реке, а те, которые на конфитюр,— машинами.

Мы поговорили о персиках. Потом вообще о фруктах.

— Я слышал, что ваши фрукты славятся на всю Италию.

— Да, они лучше многих. Но персики из Пьемонта лучше наших. А самое замечательное у нас — это мрамор.

— Молодой человек, о котором я говорил вам, рассказывал мне. Там живет его отец, только я не знаю где.

— В Марина ди Карраре,— сказал он.— Если вы пойдете по пляжу, то через три километра попадете в Марина ди Каррару. Это порт мрамора. Оттуда все время отходят корабли, груженные мрамором.

— Он мне говорил, что здесь, у вас, живет его двоюродный брат: он занимается подводной охотой.

— Да, его двоюродный брат живет здесь, но на другой стороне, не на море, а на реке. Он торговец фруктами. Но их деревня не такая красивая. Вот Марина ди Каррара действительно красива.

— Он должен приехать в субботу. Мы собираемся вместе поохотиться в реке.

— Не понимаю,— сказал он,— в этом году все словно с ума посходили от подводной охоты.

— Если никогда не плавал под водой, то, действительно, невозможно представить себе, как это красиво. Кругом необыкновенные цвета. А под вами и над вами проплывает рыба. Но самое главное — это ощущение удивительного покоя.

— А вы, я вижу, тоже любитель подводной охоты?

— Никогда не пробовал,— ответил я, улыбнувшись,— но собираюсь в субботу, вместе с ним.

Мы помолчали немного, подыскивая темы для разговора. Он снова заговорил о мраморе.

— Когда будете в Марина ди Карраре, то увидите — весь порт забит мрамором, ждет вывоза.

— Он мне не говорил о мраморе. Каррарский мрамор очень дорогой?

— Нет, очень дорогой транспорт. Мрамор тяжелый, но хрупкий. Здесь мрамор недорогой. У нас все похоронены под мраморными плитами.— Мы одновременно улыбнулись, подумав об одном и том же.— Здесь даже раковины на кухне мраморные,— добавил он.

Затем от мрамора мы как-то незаметно перешли к путешествиям. Он никогда не был в Риме, бывал только в Милане, где и видел персики из Пьемонта. Но его жена ездила в Рим. Один раз.

— Специально, чтобы увидеть дуче; так делали многие женщины Италии. Как нам тогда говорили, это действовало как талисман.

Ему нравились французы. Он узнал их еще в 1917 году. Но думал, что французы ненавидят итальянцев.

— Чего только не придумают люди во время войны,— сказал я.

Он согласился со мной.

— Но ведь нас заставили сбрасывать бомбы на нашу северную сестру. Разве это можно забыть?

Видимо, он страдал от каких-то своих воспоминаний. Я перевел беседу на другое.

— А что вы делаете здесь так поздно? Неужели просто гуляете?

— Мне тоже танцы мешают уснуть,— сказал он,— когда устраиваются балы, я всегда гуляю. Заодно приглядываю за самой младшей из моих дочерей, за Карлой. Она очень поздно появилась у нас, ей всего шестнадцать. Если я лягу, она удерет на танцы.— Он, должно быть, очень любил Карлу. Он улыбался, говоря о ней.— Ей только шестнадцать. Нужно присматривать за ней. Мало ли что может случиться.

— Но все-таки,— заметил я,— иногда ей надо развлечься. И потом, как же ей выйти замуж, если она не будет ходить на танцы?

— Посмотрите на нее днем,— сказал он,— она ходит за водой по десять раз в день вместо положенных пяти, но я ей разрешаю. Вы еще увидите других моих дочерей, они уже три года ходят на танцы, но все никак не выйдут замуж.

Чувствовалось, что он весьма озабочен тем, чтобы поскорее выдать их замуж, особенно старшую. Я заметил, что, как только он стал мне говорить о своих дочерях, я опять напрягся. Меня охватило некоторое волнение.

Что же мне все-таки надо? — с тоской думал я.

— Иногда появляются женихи, но этот — беден, тот — ленив, к тому же большинство мужчин теперь боятся жениться. В Италии слишком мало зарабатывают. И все хотят Карлу, но не других,— добавил он.

Теперь я вполуха слушал его, я опять стал смотреть на танцы. Может, стоит туда пойти.

— Наверное, это потому, что она совсем не думает о замужестве,— продолжал Эоло,— а только о танцах. А ее сестры думают о замужестве. А мужчины всегда чувствуют это.

— Всегда,— сказал я,— вы правы.

— Но все мужчины предпочитают Карлу. И американка тоже очень симпатизирует Карле.

— Мне уже говорил об этой американке водитель грузовика. Вы ее тоже знаете?