Модель - [17]

Шрифт
Интервал

Как же — Советский Союз?

Это ведь по-вашему — крупнейшая трагедия двадцатого века?

Еде же вы были, такие умные? — Девочка по инерции продолжала противопоставлять себя.

Только не себе, а каким-то загадочным «вам»; и мне пришлось вздохнуть в ответ:

— И это вы повторяете вслед за нами.

— Повторяем? — Удивление Златы вызвало мое сомнение в непреложном, по ее мнению, факте.

Впрочем, в этом факте был вопрос, на который не только ее, но и мое поколение не сумело найти ответ.

И мне осталось просто воспроизвести свое утверждение:

— Повторяете.

И у вас не хватает своих мозгов задуматься о том, что, может быть, крупнейшей трагедией двадцатого века был не развал Советского Союза.

А — само его существование.

Ведь Советский Союз был тюрьмой народов.


Причем не для кого-то, а для нас самих.


— Вы что же — радуетесь развалу Советского Союза? — спросила она; и ее глаза продемонстрировали удивление, построенное не на понимании, а на привычке слышать нытье по поводу развала империи.

— Я не радуюсь.

Я говорю о том, что этот развал был естественным, как развал всех империй.

И дальнейшее существование такого союза — было не жизнью, а гальванизацией трупа.

Поэтому я живу в стране, появившейся не в результате трагедии, а в результате эволюции.


— Для вас это было разочарованием? — тихо спросила Злата, видимо не рассчитывая на ответ. И я не ответил, что мы поколение, разочаровавшееся во всем.

Даже в порнушке…


…Советский Союз был тюрьмой и для народов, и для каждого из его жителей.

Даже выезд за его пределы был ограничен, вернее запрещен, чтобы жители Союза не смогли увидеть то, как живут нормальные люди за его границами.

Потому что советскосоюзничеству противопоказана нормальность.

Ну, а что связывало, скажем, Эстонию и Туркмению — я тогда не знал и сейчас не знаю.

И о том, что стены и перегородки этой тюрьмы рухнули, я не сожалел ни разу…

…Я не вполне представлял себе — куда может завести наш разговор, и решил переменить его дорогу.

Выбрать тропу, проложенную в стороне от геополитического шоссе, но пролегающую по той же территории — территории споров между отцами и детьми:

— Скажи мне, ты замуж хочешь?

— Когда придет время — захочу.

— Вот и твоя прабабушка тоже хотела выйти замуж.

Но при этом она хотела, чтобы у ее будущего мужа была бы не одна корова, а две.

А сейчас девушка хочет, чтобы у ее будущего мужа был бы не «Жигуль», а «Мерседес».

Ну и попробуй найти три отличия?

— Три отличия? Э… — Злата задумалась; и через мгновение передо мной была уже знакомая мне Злата:

— Я только одно отличие нашла.

— И — какое? — Мне действительно был интересен ее ответ:

— Для прабабки — коровы нужны были две, а для меня — «Мерседес» один…


— …Ну и что же, по-твоему, означает — выйти замуж? — Я не случайно свернул на брачную тропинку, потому что меня самого до сих пор брак — проблематичный институт.

— Выйти замуж?

Это… — вновь заблудилась в мыслях девушка. Впрочем, нашлась она довольно быстро:

— Это секс, но только с обедами.

— И что же тогда — муж? — я спросил не случайно, потому что, трижды побывав мужем трех разных женщин, что такое — быть мужем, кажется, так и не понял.

И получил ответ, претендующий за здравый смысл:

— Муж — это тот, кто думает, что он умнее жены.


Постепенно я стал понимать, что иногда с этой девушкой серьезным было быть смешно.

Но смешным нужно быть очень серьезно — постоянно:

— И — что ты будешь с мужем делать?

— Как что?

Человекаться…

…Как-то вышло так, что я постепенно перехватил инициативу в нашем разговоре, но Злата, довольно безлукаво, попыталась вернуть наш обмен словами в удобную для себя колею:

— Вспомните.

Вы-то сами женились только на девственницах.

А теперь — все по-новому, — сказала она, попытавшись продемонстрировать и свою, и поколенческую продвинутость в современных человеческих отношениях.

Меня не смутило то, что мы заговорили о сексе, ведь в принципе мы говорили о любви.

А в любви неприятие секса, по-моему — это любовь, сданная в складской холодильник.


И в ответ я улыбнулся, хотя и задумался: «Дело в том, что я не помнил того, хотел ли я, чтобы моя первая жена оказалась девственницей.

Наверное, я уже в таких годах, когда нормальным является не только многое помнить, но и что-то уже забыть.


В моем же нынешнем возрасте встретить женщину-девственницу было бы просто глупо — не хватало мне еще учить кого-то уму-разуму на диване». — И, видя мое молчание, Злата повторилась:

— Теперь все по-новому, — и, видимо, посчитав, что, для того, чтобы пролилипутить мое поколение, этих слов мало, тут же добавила:

— Вы хоть понимаете, что такое — новое? — И я ответил ей:

— Новое — это то, что заставляет людей дорастать до себя…


— … Уж не знаю почему, но сейчас девственниц уже и не бывает.

И как вы думаете — отчего? — говоря это, она, только думала, что пожарит мои мозги — ответ мне был очевиден:

— Наверное, оттого, что они больше никому не нужны…


…После этих слов мы почти синхронно улыбнулись, глядя друг дружке в глаза.

— А вы мне, Петр Александрович, нравитесь. — Мне были приятны слова Златы, которой, как я уже заметил, нравилось далеко не все.

Невелика честь нравиться тому, кому нравится все подряд.


Еще от автора Николай Александрович Удальцов
Бешеный волк

Сборник повестей и рассказов – взгляд на проблемы нашего времени с позиции молодого и зрелого человека, мужчины и женщинны, ребенка и исторического персонажа, эпох – от наших дней до средневековья…


Поэтесса

История любви, в которой, кроме ответов на многие вопросы, стоящие перед нами, сфомулирована Российская Национальная идея…


Дорога во все ненастья. Брак

Взгляд на то, какими мы хотели бы себя видеть и какие мы есть на самом деле…В книге дано первое в мире определение любви и сделана попытка сформировать образ современного литературного героя…


Что создано под луной?

История, в которой больше обдуманного, чем выдуманного.Герои, собравшиеся вместе, пришли из прошлого, настоящего и будущего и объеденившись, путешествуют во времени и пространстве в поисках ответов на вечные вопросы, стоящие перед людьми.И – находят эти ответы…


Рекомендуем почитать
Слоны могут играть в футбол

Может ли обычная командировка в провинциальный город перевернуть жизнь человека из мегаполиса? Именно так произошло с героем повести Михаила Сегала Дмитрием, который уже давно живет в Москве, работает на руководящей должности в международной компании и тщательно оберегает личные границы. Но за внешне благополучной и предсказуемой жизнью сквозит холодок кафкианского абсурда, от которого Дмитрий пытается защититься повседневными ритуалами и образом солидного человека. Неожиданное знакомство с молодой девушкой, дочерью бывшего однокурсника вовлекает его в опасное пространство чувств, к которым он не был готов.


Плановый апокалипсис

В небольшом городке на севере России цепочка из незначительных, вроде бы, событий приводит к планетарной катастрофе. От авторов бестселлера "Красный бубен".


Похвала сладострастию

Какова природа удовольствия? Стоит ли поддаваться страсти? Грешно ли наслаждаться пороком, и что есть добро, если все захватывающие и увлекательные вещи проходят по разряду зла? В исповеди «О моем падении» (1939) Марсель Жуандо размышлял о любви, которую общество считает предосудительной. Тогда он называл себя «грешником», но вскоре его взгляд на то, что приносит наслаждение, изменился. «Для меня зачастую нет разницы между людьми и деревьями. Нежнее, чем к фруктам, свисающим с ветвей, я отношусь лишь к тем, что раскачиваются над моим Желанием».


Брошенная лодка

«Песчаный берег за Торресалинасом с многочисленными лодками, вытащенными на сушу, служил местом сборища для всего хуторского люда. Растянувшиеся на животе ребятишки играли в карты под тенью судов. Старики покуривали глиняные трубки привезенные из Алжира, и разговаривали о рыбной ловле или о чудных путешествиях, предпринимавшихся в прежние времена в Гибралтар или на берег Африки прежде, чем дьяволу взбрело в голову изобрести то, что называется табачною таможнею…


Я уйду с рассветом

Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.


И бывшие с ним

Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.