Модель - [19]
Не знаю, правда ли, что подушки часто проявляли к ней лояльность, но иногда на язык она казалась просто сексуальной Джомолунгмой:
— Вы всегда ведете такой праведный образ жизни?
— Ага, — невпопад соврал я. И до меня донесся ход ее мыслей:
— Ох, не близко мне это… Ох, не близко.
Разговаривая со мной, Злата умудрялась одновременно и произносить слова, и прогуливаться по мастерской, поигрывая плечами, грудью и талией.
Возле зеркала она остановилась, осмотрелась на фоне своего отражения и стриптизерски повела бедрами; и тут свела свои глаза с моим взглядом, наблюдавшим за ней:
— Я, по-вашему, глупая и неприлично веду себя? — прошептала она в наступившей тишине; и после ее слов я почувствовал сухость во рту:
— Ты умная, раз понимаешь, что бывают ситуации, в которых прилично вести себя неприлично.
И выходило так, что на расстоянии вытянутой руки передо мной, приподнимаясь на носочки и покачивая бедрами, стояла обнаженная красавица, смотревшая мне в глаза:
— Так и будете глазеть? — тихо проговорила она, прочитав мой взгляд; и я не знал — какой мой ответ на этот ее вопрос может стать правильным.
А ее вопросы продолжались:
— Совесть у вас есть?
Может, все-таки что-нибудь сделаете?..
…Наверное, совесть у меня есть — неловко ничего не делать в то время, когда многие уже давно собрались что-нибудь сделать непременно.
Правда, однажды одна моя знакомая, эксперт по психотерапии, спросила меня:
— Что ты собираешься делать? — И я ответил ей честно:
— Ничего.
— Это хорошо.
— Почему?
— Потому что многие только и делают, что собираются…
…В тот момент я еще не знал, что через несколько минут перейду к делу, которое ни один нормальный мужчина не согласится отложить на завтра.
Хотя уже догадывался об этом…
— …Ладно, — Злата провела язычком по губам, словно раздумывая, что бы еще сказать. — С вашим умом — я скоро трусики надену.
Потом она взяла в руки свой мобильник, оставленный ею на столике у кровати, и отвернулась от меня, заманипулировав крохотным телефончиком.
И тут же, на моей «Нокии» высветилась СМС.
Тогда я взял свой телефон и вскрыл пришедшее сообщение.
В принципе, я мог бы не читая догадаться о том, какие слова прислано мне Златой.
Дело было только в их количестве.
СМС состояло из одного единственного слова: «Трус».
С большой буквы и без всяких кавычек.
И хотя каторжно быть умным ежедневно, я понял все.
Злата вновь повернулась ко мне лицом, демонстрируя и тело, и душу; и я в очередной раз почувствовал то, как сложно иметь дело с женщиной целиком.
Тогда я встал, подошел к ней и положил руку на ее обнаженную грудь.
И увидел, как заморгали ее глазки.
Не думаю, что молодой девчонке действительно так уж хотелось вступить в интимные взаимоотношения и взаимопонимания с немолодым художником.
Тем более вряд ли она собиралась поработать строчкой в моей биографии.
Скорее, ей просто было интересно то, как это могло бы произойти.
И теперь девушка оказалась в том же положении, что и российское правительство — перед выбором: поступить так, как декларируешь, или — так, как на самом деле хочется.
— Полундра, — тихо проговорила она, почти не разжимая губ и не глядя на меня, но и не пытаясь распутать мои объятия.
— Что такое, по-твоему, полундра? — так же тихо спросил девушку я, не убирая руки с ее груди.
— Полундра — это атас! — только по-морскому.
— А я думал, что полундра — это приказ приступить к активным действиям.
После этого мы оба замолчали; и следующими словами, сказанными Златой, были:
— Петр Александрович… — И вновь:
— Петр Александрович… — И потом:
— Петр… — и потом:
— Петя…
…Это были мгновения, которые хотелось остановить.
Такие мгновения не утомляют чувства…
…И уже совсем потом, когда замершее на время время вновь застучало стрелками по циферблату, Злата выдохнула:
— Настоящая полундра — это атас — после активных действий…
— …Хорошо, что я поверила тебе и не ошиблась, — прошептала девушка.
— Я тоже поверил тебе и не ошибся тоже. — И эти мои слова не были попыткой оправдаться. Просто это было первым, что пришло мне в голову в такой момент, в который в голову ничего не приходит, кроме восклицательных знаков, набранных самым крупным шрифтом.
— А ты часто ошибался в людях? — Мы со Златой смотрели глаза в глаза, и мне ничего не оставалось, как сказать то, что было на самом деле:
— Я столько раз ошибался в людях, сколько раз люди во мне не ошибались.
— Пусть так и будет…
— …Вообще-то, когда ты решил наброситься на меня — ты неправильно меня понял, — попыталась в последний раз схитрить Злата, но тут же исправилась:
— И правильно сделал. — И в ответ я выправил ситуацию на свой лад:
— Я часто что-то неправильно понимаю.
Но зато — я иногда что-то не понимаю правильно…
…Кто-то считает, что за каждым отдыхом должен последовать труд; кто-то — что за каждым трудом — отдых.
Когда мы со Златой пили чай, она вначале положила свою руку, слегка согнутую в локотке, мне на плечо, а потом положила голову на свою руку.
И это прикосновение очаровательной молодой женщины оказалось не только самым сильным вдохновляющим фактором для меня, но и неожиданно заставило подумать.
И ход моих мыслей угодил в регион, бывший неисповедимым для меня самого:
Сборник повестей и рассказов – взгляд на проблемы нашего времени с позиции молодого и зрелого человека, мужчины и женщинны, ребенка и исторического персонажа, эпох – от наших дней до средневековья…
История любви, в которой, кроме ответов на многие вопросы, стоящие перед нами, сфомулирована Российская Национальная идея…
Взгляд на то, какими мы хотели бы себя видеть и какие мы есть на самом деле…В книге дано первое в мире определение любви и сделана попытка сформировать образ современного литературного героя…
История, в которой больше обдуманного, чем выдуманного.Герои, собравшиеся вместе, пришли из прошлого, настоящего и будущего и объеденившись, путешествуют во времени и пространстве в поисках ответов на вечные вопросы, стоящие перед людьми.И – находят эти ответы…
Можно ли выжить в каменных джунглях без автомата в руках? Марк решает, что нельзя. Ему нужно оружие против этого тоскливого серого города…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
История детства девочки Маши, родившейся в России на стыке 80—90-х годов ХХ века, – это собирательный образ тех, чей «нежный возраст» пришелся на «лихие 90-е». Маленькая Маша – это «чистый лист» сознания. И на нем весьма непростая жизнь взрослых пишет свои «письмена», формируя Машины представления о Жизни, Времени, Стране, Истории, Любви, Боге.
Вызвать восхищение того, кем восхищаешься сам – глубинное желание каждого из нас. Это может определить всю твою последующую жизнь. Так происходит с 18-летней первокурсницей Грир Кадецки. Ее замечает знаменитая феминистка Фэйт Фрэнк – ей 63, она мудра, уверена в себе и уже прожила большую жизнь. Она видит в Грир нечто многообещающее, приглашает ее на работу, становится ее наставницей. Но со временем роли лидера и ведомой меняются…«Женские убеждения» – межпоколенческий роман о главенстве и амбициях, об эго, жертвенности и любви, о том, каково это – искать свой путь, поддержку и внутреннюю уверенность, как наполнить свою жизнь смыслом.
Маленький датский Нюкёпинг, знаменитый разве что своей сахарной свеклой и обилием грачей — городок, где когда-то «заблудилась» Вторая мировая война, последствия которой датско-немецкая семья испытывает на себе вплоть до 1970-х… Вероятно, у многих из нас — и читателей, и писателей — не раз возникало желание высказать всё, что накопилось в душе по отношению к малой родине, городу своего детства. И автор этой книги высказался — так, что равнодушных в его родном Нюкёпинге не осталось, волна возмущения прокатилась по городу.Кнуд Ромер (р.
Какова природа удовольствия? Стоит ли поддаваться страсти? Грешно ли наслаждаться пороком, и что есть добро, если все захватывающие и увлекательные вещи проходят по разряду зла? В исповеди «О моем падении» (1939) Марсель Жуандо размышлял о любви, которую общество считает предосудительной. Тогда он называл себя «грешником», но вскоре его взгляд на то, что приносит наслаждение, изменился. «Для меня зачастую нет разницы между людьми и деревьями. Нежнее, чем к фруктам, свисающим с ветвей, я отношусь лишь к тем, что раскачиваются над моим Желанием».