Модель - [20]

— Милая… Понимаю, что об этом не принято спрашивать, но я уже такой древний, что мне можно задавать молодым женщинам любые вопросы…

Девочка, а сколько тебе лет? — И Злата, продолжая гладить своими пальчиками мое плечо, улыбнулась мне в ответ:

— Дорогой, более подходящего момента для того, чтобы вспомнить о своих моральных принципах, ты, конечно, найти не мог.

Не волнуйся.

Я — совершеннолетняя. — И в ответ на эти ее слова мне не удалось скрыть от девушки свой вздох опоздавшего к месту событий облегчения.

И этот вздох вызвал ее улыбку:

— Н-да… А я думала, что в твоем возрасте уже не занимаются любовью, а только философствуют, — Эти слова были сказаны девушкой таким улыбающимся тоном, что я улыбнулся в ответ:

— В моем возрасте уже понимают, что любовь это тоже — философия.

И под ее взглядом мне в голову не пришло ничего лучшего, чем попытка то ли оправдать, то ли защитить свой возраст:

— Злата, старость — это довольно неудачная шутка природы.

И я понимаю, что тебе было бы куда интересней общаться со своим ровесником, но скажи — мне удалось сделать тебе приятное?

— Не переживай, милый.

Все нормально.

Ты оказался очень опытным мужчиной…

От этих сказанных Златой слов моя мужская гордость набухла, как бурдюк, наполненный вином.

— Милая, мы будем работать несколько дней.

Я могу рассчитывать на то, что ты и дальше будешь дарить мне эту радость? — Будучи старым, напыщенным дураком, я, конечно, надеялся на ее положительный ответ, забыв о том, что бурдюки легко прокалываются тонкими шпильками.

Еще бы!

Мне только что удалось соблазнить юную красавицу!

Но милая девочка очень быстро поставила мое самомнение на место.

Хотя, честно говоря, я ждал, что рано или поздно она все равно переиграет меня.

И дождался.

— Ну, — размышленчески проговорила Злата, поводя при этом обнаженными плечами, — можешь иногда приглашать меня в ресторан.

Все будут видеть — какая рядом с тобой красивая женщина.

А красивая женщина под руку с мужчиной — иногда престижней, чем орден на его груди.

Кстати, если бы встретившие нас твои друзья спросили бы тебя: «Твоя жена?» — ты говорил бы: «Да»?

— Я говорил бы: «Лучше…»

— …Ну а?.. — я попробовал довести свой вопрос до ответа.

— Все остальное? — Злата смешинкой посмотрела на меня:

— Зачем?

— ? — Я не сумел найти подходящий слов для своего вопроса.

Вместо слов у меня получился изумленный взгляд; и, посмотрев в мои глаза, Злата без труда, хотя и с улыбкой сформулировала свой ответ:

— Интересно, зачем мне нужен мужчина, которого мне каждый раз придется силой затаскивать в постель?..

«… Разве это ты «затащила» меня в постель?» — занедоумевал я.

Слава богу, молча.

Потому что в ответ получил ее такое же молчаливое недоумение: «Конечно. И чтобы сделать это, мне пришлось битый час нести всякую чушь от колбасы до революции…»

— …Девочка, — едва не спросил ее я, — Ты не хотела бы оставаться у меня после наших сеансов на ночь?

И правильно сделал, что не спросил.

Потому что уже представлял, что ответила бы мне моя Злата:

— Только если пойдет навесьденьтельный дождь…

…Я не мог не написать с этой девушки картину под названием «Страсть».

Больше того, я вполне мог бы в нее влюбиться.

Будь я помоложе.

Лет на четыреста…

Элия Вита

(история «Верности»)

…Адекватность миру это — когда знаешь, зачем спешишь…

…Опирающиеся на веру всегда глупее тех, кто опирается на понимание…

…В работе у меня был застой пополам с кризисом.

А настоящий кризис — это неверие в то, что что-то можно изменить.

И так уж вышло, что недели две подряд в моей жизни были одни понедельники; но как только в какой-то из четвергов наступила суббота, мне показалось, что лучшее, что я мог бы сделать — это встретиться с друзьями.

Вася Никитин был где-то то ли в Испании, то ли в Индии, Андрей Каверин — где-то на Полярном Урале, где ловил рыбу и катался на лыжах. Так что нам с Гришей Керчиным и Ваней Головатовым ничего другого не оставалось, как устроить междусобойчик в кафе Центрального дома художников в усеченном виде.

Но уж если что-то не складывается с самого начала, то и продолжение может выйти не таким, как ждешь.

Вначале Гриша опоздал, потом Иван задержался.

Или — наоборот.

А в конце концов не пришел я.

И конец сегодняшнего дня привел меня к совсем иным началам.

Впрочем, знай люди, каким будет результат, они и начала выбирали бы не по своему усмотрению, а по венцу всякого дела…

…Выпив две чашки кофе с бутербродами с какой-то краснобрюхой рыбой, пожертвовавшей часть себя для моего ланча, я, дожидаясь друзей, а значит, попросту от нечего делать, решил прогуляться по залам.

Выставки в Доме художника идут постоянно, и иногда, на мой взгляд, там увлекательно смотреть многое; иногда — кое-что.

Но что-то интересное в залах ЦДХ, по-моему, можно увидеть всегда.

Хотя самым интересным в залах, как и во всей остальной жизни, может оказаться совсем не то, что ожидается.

На первых двух этажах висели картины, которые не показались мне интересными: реализм — прибежище тех, кто строит свою жизнь по лекалам позапрошлого века. И никто из людей, стоявших пред этими картинами, не привлек моего внимания — мне неинтересны люди, которым интересно неинтересное мне.