Мировая республика литературы - [43]
«Запоздавшая литература», «литературная скудость» — это понятия соперничества, борьбы, отрицания, возмущения, разрыва: модель литературного пространства, предлагаемая в этой книге, далека от принципов эволюционизма. Писатели «провинции» вовсе не обречены на неизбежное опоздание, точно так же, как писатели центра вовсе не все обязательно современны. Напротив, в каждом национальном пространстве встречаются самые разнообразные литературные времена (иными словами, сосуществуют разные эстетики и теории), которые в рамках одной нации и одного языка позволяют существовать самым разным писателям, современность их кажущаяся (хронологическая), часть из них может быть гораздо ближе к тем, кто географически очень далек, чем к своим соотечественникам. Особая логика литературного мира, который располагается вне обычных географических и политических границ, имея свои особые границы и территории, позволяет сближать, например, ирландца Джеймса Джойса, немца Арно Шмидта, югослава Данилу Киша и аргентинца Хорхе Луиса Борхеса, или итальянца Умберто Эко и испанца Переса — Реверте или сербского писателя Милорада Павича… И наоборот, внутри пространств с наиболее богатым литературным наследием рядом работают люди, отделенные друг от друга эстетически миллионами световых лет. Академисты (зачастую академики) всего мира составляют когорту вечных «отстающих» в литературном мире, потому что они воспроизводят те устарелые эстетические формы, которые стали прошлым и давно были превзойдены, но в вечность которых они верят. Зато созвучные современности писатели без устали выдумывают и выдумывают новые виды литературы.
Несовпадающая литературная хронология объясняет трудности, которые возникают у специалистов по сравнительному литературоведению, когда они пытаются установить общую периодизацию какого — либо литературного процесса. Не все его участники являются литературными современниками, хотя их все — таки можно объединить общей временной мерой, относительно независимой от политической хронологии, и ее мерой, характерной для этой или иной национальной литературы. Распространение по разным уголкам мира того или иного стилистического изобретения, потрясшего центр (которое стало в этот момент истории литературы ее «настоящим»), позволяет обрисовать в пространстве и времени, а вернее, во времени, ставшем пространством, контур литературного поля. Чтобы понять специфику литературной «современности» и представить себе карту ее распространения, мы возьмем натурализм, новый литературный подход, ставший подлинной революцией и в качестве таковой распространившийся по многим странам. Известно, что триумф Золя в Германии приходится на период между 1883 и 1888 годами, когда его успех во Франции стал клониться к закату. Жозеф Журт считает причиной отставание переводов и «несовпадение во времени французской и немецкой литературы»[185]. Во Франции натурализм пользуется наибольшим успехом с 1877 года («Западня») по 1880 (сборник «Экспериментальный роман»). А затем, в то самое время, когда его восторженно принимают в Германии, во Франции возникают соперничающие с Золя направления: школа психологического романа (в 1883 году выходят «Очерки современной психологии» Бурже), появляется роман Гюисманса «Наизнанку» (1884) и вторая оппозиционная группа натуралистов. В Германии соперничающие с натурализмом группы появляются только в 90‑е годы, в частности, в 1891 году направление «Преодоление натурализма» (Die Überwindung des Naturalismus) Германа Бара, который провозглашает приход новой литературы, совмещающей возможности, открытые Бурже, и натурализм Золя. Мы видим, что расхождение Германии и Франции во времени, которое измеряется распространением событий, ставших вехами в мировом литературном пространстве, осталось неизменным.
В Испании в 1880 годы французский натурализм воспринимается как литературная революция и с точки зрения формы, и политически, вызывая яростные споры и длиннейшие дискуссии. Вывезенный из Франции натурализм дает, с одной стороны, возможность критиковать морализм и конформизм, свойственный произведениям, связанным с постромантизмом. С другой стороны, он открывает возможность социальной критики: «резкость», о которой с такой яркостью свидетельствуют описания Золя, становится средством борьбы с условностями и консерватизмом как эстетическим, так и социальным. Леопольдо Алас (1852–1901), писавший под фамилией Кларин, переводчик Золя на испанский, был одним из самых яростных защитников натурализма как теоретик (он написал более двух тысяч статей) и как практик (то есть как романист). Он был интеллектуалом с бойцовским темпераментом: литературная журналистика представлялась ему «гигиенической» борьбой во имя прогресса. В то же самое время Эмилия Пардо Басан (1852–1921) опубликовала сборник статей «Животрепещущий вопрос» (1883), посвященный проблемам реалистического романа и французского натурализма. Благодаря ввезенному ими оружию поборники «современности» прервали хронологию своей национальной литературы. «Настоящее время литературы», воплотившееся для них в натурализме, послужило для них возможностью отослать в прошлое присущие испанской литературе правила и условности.
