Мировая республика литературы - [4]

Пути и мотивы «литературной политики» — мы пользуемся выражением писателя Валери Ларбо — неведомы политике государственной. Ларбо пишет: «Как несхожи между собой политическая и интеллектуальная карты мира. Политическая меняется каждые пятьдесят лет, границы на ней часто случайны и неустойчивы, ведущие центры постоянно меняются. Что же касается интеллектуальной карты, то меняется она очень медленно, и границы ее необычайно стабильны. […] Вот почему политика интеллектуального мира не имеет ничего общего с экономической политикой»[8]. Фернан Бродель также свидетельствует о том, что духовная сфера относительно независима от сферы экономической (а значит, и политической). «В XVI веке, — пишет он, — Венеция является экономической столицей, но Флоренция и тосканский диалект главенствуют в интеллектуальной области; в XVII веке Амстердам становится центром европейской торговли, тогда как Рим и Мадрид продолжают оставаться средоточием художественной и литературной жизни; в XVIII веке Лондон превращается в столицу мира, но культурную гегемонию сохраняет за собой Париж. В конце XIX — начале XX века, — продолжает он свои рассуждения, — Франция экономически гораздо слабее других стран Европы, но за ней непререкаемое первенство в области живописи и литературы. Италия, а потом Германия, игравшие ведущую роль в музыке, не были при этом ведущими в области экономию! Экономическое преуспеяние Соединенных Штатов не превратило их в законодателей литературного или художественного творчества»[9]. Несовпадение экономического пространства и интеллектуальнодуховной сферы и есть одна из основных трудностей: нам нелегко понять, что границы и главные города литературной вселенной, пути и средства общения в ней совсем не схожи с теми, к которым мы привыкли на политической или экономической карте мира.

Международное литературное пространство возникло в XVI веке, когда литература сделалась той особо престижной целью, за которую стали бороться, и с тех пор это пространство постепенно расширялось и увеличивалось. Литературные взаимоотношения, симпатии и соперничество возникали и развивались одновременно с возникновением и становлением европейских государств. Поначалу литература — явление местное, достояние нескольких сообщающихся между собой территорий, наглухо отгороженных от всех остальных, но по мере течения времени она становится общим для всех делом. Италия эпохи Возрождения, богатая своим латинским наследием, стала первой общепризнанной литературной державой. Франция в эпоху Плеяды сделала первый шаг к межнациональному литературному пространству, оспорив как первенство Италии, так и гегемонию латыни. Испания, Англия, а затем и другие европейские страны, каждая со своим достоянием и своими традициями, тоже со временем заявили о себе в качестве конкурентов на литературном поприще. Национальные движения, возникшие в Центральной Европе в XIX веке, способствовали появлению новых претендентов на власть в литературной империи. В XX столетии энергичными соперниками Европы сделались Северная и Латинская Америки, и, наконец, в связи с освобождением колоний заявили о себе, как имеющие право на существование в литературном мире, страны Африки, Индии, Азии, о наличии в которых собственной литературы на родных языках до поры до времени никто и не помышлял.

Мировая Республика Литературы со своим особым режимом существования и своей экономикой, порождающей иерархию, борьбу, а значит, и историю, не была до сих пор всерьез описана, так как увидеть ее мешало привычное распределение произведений по национальной принадлежности. Однако истинная география литературной республики рождается из противостояния мировой литературной столицы и множества провинций, которые (литературно) от нее зависят, но отдалены от нее, а иногда и отделяют себя эстетически. Есть в этой республике и особая каста посвященных — единственная законная власть, отвечающая за литературное признание. Благодаря отважным первооткрывателям, лишенным национальных предрассудков, это особого рода признание царит в литературе как интернациональный закон, не зависимый ни от существующих предрассудков, ни от политических интересов.

Но сложная иерархия литературного мира, не раз поделенная и переделенная территория, остается по — прежнему неизученной, ее заслоняет фикция, принятая всеми участниками литературного процесса: сказка о волшебной стране, царстве чистого творчества, лучшем из миров, где на свободе при всеобщем равенстве царит литература. Эта фикция, основополагающее кредо самих писателей, мешает видеть реальное устройство литературной вселенной. «Неоднородную структуру» литературного мира (воспользуемся выражением Броделя), реальный режим его специфической экономики заслонила картина «чистой, свободной, общей для всех и каждого литературы». При этом произведениям, возникающим в «малых» с точки зрения литературы странах, гораздо труднее участвовать в литературном процессе и только чудо может помочь им стать известными.

Мировая Республика Литературы далека от умиротворяющего процесса, который повсюду принято именовать глобализацией. История (и экономика) литературной республики, во всяком случае, та, что будет изложена в этой книге, в первую очередь, будет историей соперничества во имя литературы, повествующей, как ниспровержения, манифесты, заговоры, перевороты, своеобразные революции и всевозможные литературные движения формировали мировую литературу.