Мировая республика литературы - [3]

. При этом он признается, что изучение экономических феноменов на мировом уровне «может привести в отчаяние как самого дерзкого, так и самого наивного»[5]. Последуем же совету Броделя, и для того чтобы осознать, насколько всеобъемлюща литература и насколько все в ней взаимосвязано, будем исследовать ее в мировом масштабе, стараясь при этом сохранять благоразумие и осторожность.

Пытаясь осмыслить пространство такой невероятной сложности, мы будем вынуждены отказаться от специальных терминов, которые используются в истории, лингвистике, культурологии. Членение интеллектуального пространства утверждает дробное видение мира, — только разрушение всех барьеров позволит смоделировать пространство «литературы» как своеобразную Вселенную.

Писатель Валери Ларбо первым предложил создать «интеллектуальный интернационал»[6], с дерзкой отвагой призывая вступить на литературное поприще интернациональную критику. Он мечтал устранить категорию «национальный», способствующую порождению иллюзии единственности, особенности и уникальности отдельного, обособленного литературного пространства, хотел разрушить границы, которых неизбежно придерживается литературный национализм. «До сегодняшнего дня, — пишет он в «Призыве святого Иеронима», — мировую литературу описывали, сопоставляя учебники разных национальных литератур»[7]. И продолжает: «В дальнейшем наука о литературе — отказавшись от всякой другой критики, кроме описательной, — неминуемо придет к тому, что все большее место в ней будут занимать две точки зрения: историческая и вненациональная». Генри Джеймс считает, что попытка смотреть на произведение с точки зрения литературы в целом даст совершенно новое, неожиданное и вместе с тем ясное понимание текста: «Смысл больше не ускользал от нас. Это было потрясающе и очень просто, просто и совершенно потрясающе, знание стало совершенно необыкновенным опытом». Наше исследование — попытка внять призыву двух писателей — Генри Джеймса и Валери Ларбо.

Часть первая. МИР ЛИТЕРАТУРЫ

Наконец, эта история должна рассказать об обстоятельствах, относящихся ко всем книгам Пророков, память о которых сохраняется у нас, то есть о жизни, характере и занятиях автора каждой книги; кто именно он был, по какому случаю, в какое время и, наконец, на каком языке он написал; потом судьбу каждой книги, именно: как она первоначально была принята и в чьи руки попала потом, сколько разночтений ее было и по чьему решению она была принята в число священных, и наконец, каким образом все книги, которые теперь признаются за священные, соединились в одно целое. Все это, говорю, история Писания должна содержать.

Б. Спиноза. Богословско — политический трактат

Глава 1. ПРИНЦИПЫ МИРОВОЙ ИСТОРИИ ЛИТЕРАТУРЫ

Цивилизация — это капитал, растущий на протяжении веков.

П. Валери. Свобода разума

Я огорчен, что не могу вам представить более обширного перечня наших достижений. Я не обвиняю в этом Нацию, у нее нет недостатка ни в уме, ни в дарованиях, но печальные причины задержали ее развитие и помешали подняться одновременно с соседями […]. Нам стыдно, что в некоторых родах литературной деятельности мы отстаем от своих соседей, но мы готовы неустанными трудами возместить те потери времени, которые понесли из — за наших несчастий. […] Мы не станем подражать беднякам, которые выдают себя за богачей, мы честно признаем свои недостачи: они настроят нас на труд, и благодаря ему мы добудем сокровища Литературы, обладание которыми станет вершиной национальной славы.

Фридрих II Прусский. О немецкой литературе

Писатели уже давно и каждый по — своему писали о трудностях, связанных с их положением в литературном мире, о проблемах, с которыми им приходится сталкиваться, и о тех необычных законах, которые действуют и управляют этим миром. Но так велика сила самозащиты, действующая в литературной вселенной, что все тексты, затрагивающие подобные опасные вопросы, посягающие на литературный порядок, подвергаются немедленной нейтрализации. После дю Белле многие литераторы самими своими произведениями сообщали о тех особых целях, которые управляют их жизнью, вовлекая в яростную литературную борьбу. С тех пор как возникла идея о реальном существовании литературной вселенной, достаточно буквального прочтения многих текстов, чтобы неожиданно возникло ее описание. Но критика мгновенно превращает все экономические термины вроде «словесного рынка» и «призрачных войн» у Хлебникова, «мирового рынка интеллектуальных ценностей» у Гете, «нематериальных богатств» и «капитала Культуры» у Валери в поэтические метафоры. Между тем самые авторитетные из участников литературного процесса в разные эпохи и в разных странах описывали в самых прозаических терминах «экономику духовного», как называл ее Валери, заложившую структурную основу литературной вселенной. Будучи главными стратегами экономики, присущей именно литературе, сами писатели сумели дать точные, хотя и не исчерпывающие, формулировки законов этой экономики и создать новую терминологию для анализа своей литературной практики, часто весьма дерзновенную, поскольку она неожиданна даже для них самих. Некоторые их произведения значимы одновременно и как литературные творения, и как мощный анализ самих себя и той литературной вселенной, в которую они себя помещают. Но вместе с тем их свидетельства говорят еще и о том, что даже самые мощные, а значит, и самые проницательные творцы, описывая себя и свое место в литературной вселенной, не видят в описываемом частном случае общего для всей структуры принципа. В силу индивидуальности точки зрения, каждый видит лишь какую — то часть структуры, но не всю литературную вселенную в целом. Сложившиеся представления о литературе скрывают те законы, которые управляют литературной страной. Поэтому, пытаясь дать описание Мировой Республики Литературы, нам придется, опираясь на мнения писателей, систематизировать и прояснять их интуитивные прозрения и наиболее дерзновенные идеи.