Мировая республика литературы - [38]
Закон времени литературной вселенной можно сформулировать так: «Нужно быть древним для того, чтобы иметь хоть какой — то шанс стать современным или формировать современность». Только обширное национальное прошлое дает возможность претендовать на обладание такой литературой, которая значима для современности. Это понимал уже дю Белле, сетуя в «Защите и прославлении», что у латыни есть перед французским языком преимущество во времени, французский язык запоздал. Цель всех центров, обладающих привилегией древности, — господство над литературным временем (и пространством), законное владение литературным настоящим и право канонизации. Из всех столиц, всех мест, которые соперничают между собой, меряясь древностью и знатностью своих литератур, только то место, где проходит Гринвичский меридиан, точка отсчета литературного времени, заслуживает титул литературной столицы, а точнее, столицы столиц.
Вновь и вновь устанавливаемое литературное настоящее, выражаемая в конкретных чертах современность есть, по сути дела, мировые часы, с которыми должны сверяться все писатели, если хотят обрести узаконенный литературный статус. Если «современность» — это единственное «настоящее время» литературы, то есть категория, позволяющая вводить временную меру, то Гринвичский меридиан — это мера, которая позволяет оценивать сами произведения, признавать созвучными современности или анахроничными, или провинциальными. Понятия эстетического «опоздания» или «опережения», которые имеют в виду все писатели, хотя никогда прямо не говорят об этом (молчаливый закон литературного мира подразумевает, что талант и литературное признание независимы от времени), мы, разумеется, не считаем «природно» существующими и незыблемыми. Они скорее определяют логику литературного мира, формируя практическую норму. Важно иметь их в виду, но не превращать в критерий качества или основу нормативности, как это делают иной раз исследователи.
Фридрих II Прусский, желая включить свой народ в литературный мир Европы, предложил в 1780 году свою версию «опоздания» немцев и свою хронологию формирования литературного пространства: «Я очень огорчен тем, что не могу представить более обширный список хороших немецких произведений. Я не виню свой народ, он умен, он талантлив, но он несколько задержался в дороге, поскольку были причины, которые помешали ему подняться одновременно с соседями»[159]. Для Фридриха существует конкуренция во времени, и он ищет возможности наверстать потерянное литературное время. «Нам стыдно, что в некоторых жанрах мы не можем сравниться с нашими соседями, и неустанной работой мы хотим наверстать время, потерянное из — за наших несчастий, и […] и почти очевидно, что, благодаря нашим усилиям, Музы и нас введут в свой час в Храм Славы»[160]. Король Пруссии считает опоздание своего народа своеобразной бедностью, он не хочет обойти ее молчанием, настаивая, что речь, по существу, идет о рынке и литературном неравенстве. «Не будет Лацра- жать бедным, которые хотят выдать себя за богатых. Признаем честно нашу нищету, и пусть она придаст нам мужества трудиться, и благодаря трудам добраться до сокровищ литературы, обладание которыми прославит наш народ»[161].
Что такое современность?
Современность по самой сути своей нестабильна. Ее кровная связь с модой свидетельствует о том, что главное ее определение в отсутствии определенности. Литературные соперники всегда стремятся быть как можно более современными, но сформулировать, что это такое, невозможно, так как основа современности — новизна. Единственная возможность стать современным в литературном пространстве — это объявить настоящее отжившим, предложив что — то еще небывалое, которое станет узаконенной современностью. Таким образом, разница между писателями, вновь появившимися в литературном пространстве, и писателями, которые поколение за поколением обживали его уже давным — давно в непрестанной погоне за современностью, состоит в том, что последние более осведомлены в нововведениях и новшествах.
Необходимость достичь временного пласта «современности» для того, чтобы пройти литературное посвящение, объясняет, почему именно это понятие постоянно присутствует во всех литературных движениях и манифестах, которые претендуют на обновление литературного процесса: начиная с рассуждений о «современности искусства» Бодлера и вплоть до основанного Сартром журнала, который он назвал «Современные времена». Римбалди сделал своим паролем слова: «В первую очередь нужно быть современным». Рубен Дарио в конце XIX века заботился о «современности» испанского языка, в 20‑е годы XX века возникло стремление к «современности» в Бразилии, не забудем также итальянский футуризм и «будетлянство» Хлебникова. Отчаянный поиск настоящего, стремление «быть современником всех людей», по выражению Октавио Паса, воодушевляло писателей, символом веры которых была современная литература и которые всеми силами стремились проникнуть в литературное время, видя в нем единственное спасение художника. Данило Киш прекрасно объяснил, в чем суть необходимости литературной современности: «В первую очередь я хочу быть современным. Но я не хочу сказать, что существуют вещи, меняющиеся без конца, которые становятся все современнее и современнее и которым мы должны следовать, словно моде. Я хочу сказать, что существует нечто […], благодаря чему книга начинает принадлежать нашему времени»
