Мировая республика литературы - [23]

К первому тоскано — французскому центру со временем присоединится Испания, потом Англия, которые тоже станут крупными литературными державами с мощными литературными языками и обширным литературным наследием. Но после творчески могучего Золотого века в Испании, начиная с середины XVII, идет длительный процесс затухания как политического, так и литературного. «Медленное истаивание, долгое кораблекрушение»[95] Испании, все больше отстающей в литературном отношении, постепенно увеличит разрыв между ней и двумя набирающими мощность литературными центрами: Францией и Англией.

Италия: доказательство от противного

Мы уже говорили о глубинной связи, которая существует между формированием государства и формированием общего единого для всех языка (а потом и литературы на нем). Пример Италии доказывает наличие этой связи, но от противного. Там, где не появляется нация, не возникает и необходимости развивать и кодифицировать народный язык, не возникает необходимости и в литературе на нем. Еще в XIV веке Данте в Тоскане прилагал, как мы знаем, немало усилий, добиваясь независимости итальянского языка. В своем «Пире» (1304–1307) он ратует за народный язык, стремясь привлечь к себе самые широкие слои населения. В «О народном красноречии» он предлагает употреблять «блистательную народную речь», созданную на основе тосканских диалектов, в поэзии, литературе и науке. Влияние Данте оказалось определяющим для Франции (для поэтов Плеяды) и Испании, в обеих этих странах началась борьба за народный язык как за язык литературный, а значит, национальный.

К новаторской и созидательной позиции Данте обращались и много позже те писатели, которые находились, по их понятиям, в сходной позиции. Так, Джойс и Беккет в 20‑е годы XX века взяли ее за образец в тот момент, когда влияние английского языка, по причине колониального господства Англии, могло сравниться только с влиянием латыни в эпоху Данте. Беккет, защищая языковой и литературный замысел Джойса в его «Поминках по Финнегану», предлагал бороться против засилия английского языка в Ирландии и в качестве своего благородного предшественника в подобной борьбе косвенно упоминал тосканского поэта.

В Италии в целом и в Тоскане в частности литература на народном языке возникла гораздо раньше, чем где — либо, став необыкновенно авторитетной. Прославившиеся еще при жизни как общепризнанные классики, три великие тосканца Данте, Петрарка и Боккаччо накопили огромные литературные ценности, значимые не только для Италии, но и для всей Европы. Их творения значимы с двух точек зрения: как самые первые и как необыкновенно совершенные. Но этот огромный первичный литературный капитал при отсутствии сопутствующего ему централизованного государства, единого королевства Италии, и при наличии влияния церкви, особенно мощного именно в Италии, не стал основой мирового литературного пространства. Итальянские герцогства оставались обособленными, и ни одно из них не стало настолько могущественным, что могло бы принять и ввести в употребление тот «блистательный народный» язык, за который ратовал Данте. Латынь в Италии так и осталась господствующим и общим для всех языком. Марк Фумароли пишет: «Петрарка, его последователь Боккаччо, а потом и Бембо, их отдаленный наследник XVI века, будут делить свое творчество между латынью, которую римское духовенство насадило и поддерживало как в Италии, так и во всей христианской Европе, и итальянским языком, лишенным поддержки общего и безусловного для всех политического центра»[96].

В XVI веке главным спором в Италии будет спор по поводу языка, разделивший интеллектуалов на «вульгаристов» и «латинистов». Пьетро Бембо (1470–1547) выиграет этот спор, написав «Рассуждение в прозе о народном языке» (1525), ратуя за возвращение к тосканской традиции XIV века. Предпочтение архаики, отмеченной строгим пуризмом, приостановит процесс формирования литературного багажа, то есть просто — напросто творческий процесс обновления, навязав ему стерильную модель подражательства (по образцу гуманистов- латинистов). Подражание творчеству Петрарки, возведенному в литературный и грамматический образец, также будет способствовать прекращению споров, а значит, и прекращению обновления итальянской литературы. На протяжении очень долгого периода итальянские поэты только и делали, что подражали великой троице. Поскольку не существовало централизованного государства, которое, нуждаясь в народном языке, взяло бы на себя функцию его сохранения и его грамматического кодифицирования, охранять стали поэзию, ставшую мифом, воплощением совершенства, сокровищницей нормативного языка и всего литературного багажа. Можно сказать, правда, очень обобщенно, что вплоть до объединения Италии в XIX веке проблемы поэтики, эстетики и риторики были подчинены вопросам и спорам о языковой норме. Литературное пространство Италии было сформировано очень поздно, так как не было возможности накапливать литературный капитал, поскольку не сформировался единый национальный язык в рамках единого национального государства.

Проанализировав историю немецкого языка, политики и литературы, примерно то же самое можно сказать и о Германии. Несмотря на раннее формирование определенного лингвистического и литературного багажа, эта страна обрела возможность соперничать с другими европейскими странами на литературной арене только в конце XVIII века, так как не сумела преодолеть своей политической раздробленности. В конце XVIII века пробуждение национального чувства позволило осознать литературный багаж, существующий на немецком языке, как национальное наследие.