Мировая республика литературы - [140]

Шрифт
Интервал

Это явление хорошо прослеживается на примере Латинской Америки. Период так называемого «бума», т. е. международного признания латиноамериканских авторов после присуждения Астуриасу Нобелевской премии, положил начало притязаниям на самостоятельность. Признание этих романистов и интерес к их эстетической специфике позволили им всем вместе отречься от того, что Альфонсо Рейес (1889–1959) назвал «рабской привязанностью» испано — американской литературы, и отказаться от политического «функционализма». «Литература испанской Америки, — утверждает Карлос Фуэнтес, — чтобы существовать, должна была преодолеть препятствия плоского реализма, национализма с его гигантоманией и догматизма. Начиная с Борхеса, Астуриаса, Карпентьера, Рульфо и Онетти, испано — американский роман развивался со всей стремительностью, присущей реализму и его законам»[619]. Начиная с 70‑х, т. е. с первых лет «бума», в этом транснациональном литературном пространстве велись споры между приверженцами литературы с национальной направленностью и политически ангажированной (как правило, это были сторонники кубинского режима) и сторонниками литературной самостоятельности. Само появление подобных споров уже говорит о том, что процесс автономизации набирает силу. И уже в 1967 г. Хулио Кортасар, приверженец Кастро и сандинистов высказывается, тем не менее в пользу литературной самостоятельности. После двух путешествий на Кубу он писал главному редактору кубинского журнала «Casa de las Americas»: «Вернувшись во Францию после этих двух путешествий, я лучше понял две вещи. С одной стороны, моя личная и интеллектуальная вовлеченность в борьбу за социализм […]. С другой стороны, мой труд писателя будет ориентироваться на мой стиль бытия, и если даже в какой — то момент он отразит эту мою вовлеченность, это тоже произойдет в соответствии с моими соображениями об эстетической свободе, по которым в настоящий момент я пишу роман, чье действие происходит практически вне времени и исторического пространства. Рискуя разочаровать догматиков и сторонников искусства на службе масс, я продолжаю быть «хронопом», который пишет для своего личного удовольствия или страдания, без каких- либо уступок, без «латиноамериканских» или «социалистических» обязательств, a priori прагматических»[620].

«Эксцентрики» в прямом смысле слова, эти писатели «второго поколения» станут деятелями великой литературной революции: у них особое оружие, с помощью которого они меняют установленный в литературе порядок. Они обновляют и переворачивают с ног на голову формы, стили и литературные законы, наиболее прочно установившиеся на Гринвиче, и таким образом меняют и сами критерии современности, и основы всей мировой литературы. Революции, совершенные в литературе Джойсом и Фолкнером, были столь масштабны, что они принципиально изменили саму меру литературного времени. Они были и для многих до сих пор остаются критерием оценки всех последующих литературных произведений, претендующих на признание в мировом масштабе.

По этим критериям был выработан целый набор эстетических стратегий, опробованных в различных исторических контекстах. Накопленное таким образом литературное достояние могло пригодиться прежде всего писателям с периферии. Этот капитал позволил зависимым писателям более совершенными и конструктивными методами добиваться литературной свободы. Достояние, накопленное мировой литературой, позволяет всем писателям зависимых стран обмениваться стилистическими, лингвистическими и идеологическими решениями. И вот, в наши дни литература обладает целым спектром возможностей, которыми могут воспользоваться писатели, чтобы выработать, каждый в своей культурной ситуации, в своем лингвистическом и национальном контексте, свой собственный (эстетический, лингвистический, формальный…) выход из положения литературного неравенства. Такие, как Дарио, Пас, Киш или Бенет, отправляются в литературные центры, чтобы ознакомиться с теми литературными богатствами и приемами, которые до тех пор были для них неизвестны или запретны, — таким образом они закладывают литературные основы своих «малых» наций. Мы помним, что Октавио Пас, отдавая себе отчет в необходимости знакомства с центром, с его «литературным временем», решает «отправиться на поиски» настоящего времени и «принести его в свои земли»[621]; «…новое было за границей, — пишет он, — нам нужно было его ввезти»'. Время — это главное, чего им не хватает. Поэтому им придется прибегнуть к стратегии «кратчайшего пути», или, как я назвала ее в этой книге, к «ускорителю времени», по примеру национальных писателей, но иными методами. Писатели — новаторы с периферии в процессе расширения международного литературного пространства очень скоро смогут воспользоваться транснациональным «еретическим» достоянием, накопленным со времен первых литературных революций, увенчавшихся успехом. Такие движения, как натурализм, сюрреализм, джойсовская или фолкнеровская революции, каждое в свое время, в своей стране и в своем историческом и политическом контексте будут открывать литературам периферии новые выходы из зависимого положения.


Рекомендуем почитать
Несвоевременные мысли эпохи Третьей Империи

Не то чтобы всё было совсем печально. Бывает и хуже. А кое-где по соседству — на той же Украине — много хуже. Но разве это утешает? Была надежда: президентские выборы, выборы в парламент… Новая метла — как начнёт мести! Правительство будет, на которое можно смотреть без слёз, если не считать пяти-шести министров. Парламент будет нормальный. Из профессионалов, отвечающих за свои решения. И они не будут публично нести невесть что. Декриминализация пойдёт. Не всей страны, так хотя бы депутатов, мэров и губернаторов.


Контроль над разумом и другие сражения холодной войны

После Второй мировой войны мир раскололся на два противоборствующих лагеря. Мировое сообщество оказалось на пороге новой войны. Судьбу всего человечества в эти годы решали несколько государств. Страны разрабатывали планы ядерных атак, составляли карты бомбардировок, вели активную разведывательную и подрывную деятельность. Мировая экономика работала на наращивание ядерного потенциала. Этот период истории принято называть холодной войной.Кто же виноват в развязывании холодной войны? Можем ли мы сегодня дать объективную оценку деятельности политиков ведущих государств мира? Автор книги подробно описывает события того времени, из которых явственно следует, что официальная пропаганда не имела ничего общего с реальностью.


Власть и наука. Разгром коммунистами генетики в СССР

Книга была дважды издана на русском языке, переведена на английский, отдельные главы появились на многих европейских языках. Книга высоко оценена рецензентами в мировой литературе как наиболее полное описание истории вмешательства коммунистической партии в развитие науки, которое открыло простор для процветания шарлатанов и проходимцев и привело к запрещению многих приоритетных направлении российской науки. Обширные архивные находки позволили автору коренным образом переработать книгу для настоящего издания, включив в нее новые данные и концессии.


В чем заключаются внешние задачи России

Карцов Юрий Сергеевич — русский дипломат и политический публицист. Близкий знакомый Константина Леонтьева. Автор интересных работ посвященных внешней политике России. После революции 1917 года жил в эмиграции. Оригинал публикуемой статьи датируется 1908 годом.


Анонимная война. От аналитиков Изборского клуба

Феноменом последних лет стал резкий рост массовых протестных выступлений в разных странах мира. На смену череде «оранжевых революций» пришли «революции 2.0», отличительная черта которых — ключевая роль Интернета и социальных сетей. «Арабская весна», «Occupy Wall Street», «Болотная площадь», лондонские погромы, Турция, Бразилия, Украина… — всюду мы видим на улицах молодежь и средний класс, требующий перемен. Одна из точек зрения на эти события — рост самосознания и желание молодых и активных участвовать в выборе пути развития своих стран и «демократический протест» против тирании и коррумпированных элит.


Россия теряет Арктику?

Тема Арктики всегда находится в центре внимания, однако сегодня к этому региону обращен пристальный интерес всего мира. Именно к Баренцеву морю и в целом к северным морским районам приковано внимание ведущих морских держав в связи с потеплением Арктики и соперничеством за обладание ее природными ресурсами, в том числе такими, как углеводородные ресурсы и рыбные запасы.Насколько Россия готова к такому соперничеству и чем руководствуются отечественные политики, уступая без достаточных на то оснований свои исторические морские арктические районы? Ответы на эти непростые вопросы читатель найдет в книге.Автор — В.