Милость Господа Бога - [49]

После ужина, когда Мария Магдалина собрала со стола грязную посуду в деревянный ушат, Коун навалился плечом на бревенчатую стенку, чтобы загородить вход.

— Бог — это… любовь, — напомнила ему она. — Зачем ты закрываешь вход и лишаешь нас и ребенка свежего воздуха?

Коун объяснил, что зло все еще присутствует на острове, и вряд ли его распространению помешают проповеди Буза.

— Не скоро еще уладится конфликт, вызванный появлением у нас бабуинов.

Она спросила, когда они поженятся. Он ответил, что они и так фактически женаты и теперь нужно нарожать как можно больше дочерей.

Ривка в белом платьице, которое он сшил ей из куска паруса, сидела у него на коленях, и он собирался перед сном рассказать ей сказку. Девочка была наполовину обезьяной, но выглядела больше чем наполовину человеком. Коун смастерил ей соломенную куклу, она отгрызла ей голову, а с тем, что осталось, любила играть, сидя на полу.

Если следовать книге Бюндера, Ривка как шимпанзе несколько отставала в своем физическом развитии, но зато опережала своих возможных человеческих ровесников в развитии речи. Она говорила «папа» и «мама» и уже умела считать пальцы на ногах. У нее было милое светлое личико, и она очаровательно улыбалась. Ее голубые глаза светились любопытством. Коун ее любил и радовался каждому ее успеху.

Он часто задумывался о ее будущем. Будет ли она жить на острове? Какими будут ее гуманоидно-шимпанзоидные потомки, если она, скажем, выйдет замуж за Буза? В глубине души он надеялся, что ее ждет необыкновенное будущее и личный успех.

Вдруг со стороны бревенчатой стенки послышался удар. Как будто кто-то бросил камень.

— Открой свои ворота, — крикнул снаружи Буз. — Чего ты боишься?

Коуну вопрос Буза не понравился, и ему не хотелось открывать.

— Ты один?

— Один.

— Чего тебе нужно?

— Хочу конфету, — крикнул Буз и нетерпеливо застучал ногой.

— Ладно, входи, — сказал Коун.

Коун пошел отодвигать стенку, а Мария Магдалина поспешила уложить Ривку в колыбель.

Буз вошел на четвереньках и по пути к полке, где лежали конфеты, задержался возле колыбели.

— Я ей уже простил, — сказал он, глядя на Ривку.

— Я очень рад, — сказал Коун. — Тем более что ребенок ничего плохого тебе не сделал. Жаль, что мы теперь редко встречаемся. Поверь, мы, все трое, желаем тебе добра.

Буз проглотил одну конфету и принялся за другую.

— Но ведь ты выгнал меня из дому.

— Я? Ничего подобного. Это ты сказал, что детский плач мешает тебе думать.

Буз, продолжая жевать, так посмотрел на Марию Магдалину, что она покраснела, нагнулась и укрыла ребенка вторым одеяльцем.

Коун достал из чемодана распятие и протянул его Бузу.

— Ты унес все свои вещи. Может быть, ты хочешь взять и этот крест?

— Не сейчас. У меня нет карманов.

— Ты можешь повесить его на шею.

— Я с тех пор вырос, шея стала толще, и цепочка не сойдется.

— Попробуй, однако.

— Не надо.

Коун почувствовал, что кто-то стоит у него за спиной. Чей-то острый запах, но не запах Джорджа. У входа в пещеру стоял Эсав. На губах дьявольская самодовольная улыбка.

Коун ругнулся про себя по поводу того, что не закрыл дверь, когда вошел Буз.

— Ты прекрасно знал, что он не отправился в изгнание, — сказал он Бузу.

— Ходили слухи, но я не был уверен.

Коун злился, и ему было страшно.

Следом за Эсавом вошли Эстергази, Бромберг, Лукас и Саул. На них были маски со Школьного Дерева, а в руках они держали камни в готовности запустить их в Коуна.

На голове Эсава была грязная повязка, его лицо распухло, а сам он как-то отяжелел. По-видимому, все это время он потихоньку напивался банановым пивом. Покрасневшие глаза были еще злее обычного.

Мария Магдалина испуганно вскрикнула и, схватив на руки ребенка, попыталась выскочить из пещеры, но Эстергази, вооружившись шашкой, которую он сорвал с крюка, преградил ей дорогу.

Коун как можно спокойнее попросил Эстергази повесить шашку на место и пригрозил, что накажет его месячным лишением права есть фрукты. Потом он сказал Эсаву:

— Послушай, я всегда был добр к тебе. Помнишь, я выдернул тебе больной зуб, а потом лечил рану на твоей голове. Ты должен быть мне благодарен.

Он не стал напоминать о том, при каких обстоятельствах Эсав был ранен и двинулся в сторону Марии Магдалины, но близнецы крепко схватили его за запястья.

Эсав вырвал ребенка у Марии Магдалины и передал девочку Бромбергу. Коун отбросил близнецов и бросился к Ривке, но Бромберг перебросил ее Эстергази. «Бухгалтер» поймал и раньше, чем Мария Магдалина успела подбежать, бросил Лукасу, который тут же выбежал из пещеры. Мария Магдалина с отчаянным криком помчалась за ним.

Коун про себя взмолился, чтобы Господь поразил Эсава, но ничего подобного не произошло. Он стоял на том же месте и чувствовал себя великолепно.

Шимпанзе повалили Коуна и засыпали его камнями. Затем они вышли из пещеры, причем Буз держал шашку в зубах.

— И ты, Буз? — крикнул ему вслед Коун.

Он с трудом выбрался из под камней, схватил копье и побежал следом за злоумышленниками, которые скрылись в темноте наступившей ночи.

* * *

Возле Школьного Дерева, на кедре, где прежде во время лекции обычно сидел Джордж, обезьяны собрались вокруг Ривки и с любопытством ее разглядывали. Эсав щекотал ей розовые пятки, заглядывал ей под юбчонку: интересно, что у нее там такое?