Милость Господа Бога - [30]

Она сказала, что возраста своего не знает, но, скорее всего, ей уже скоро можно будет рожать.

— Ты хочешь этого?

— Да, но мне неохота и думать о времени, когда у меня будет течка.

— Почему?

— Унизительно знать, что ты зависишь от самца. Я хотела бы быть свободной и независимой.

— Ты когда-нибудь уже испытывала желание?

— Ой, пожалуйста, не нужно этого слова. Мне неприятно. Нет, у меня еще ни разу не было течки.

— Извини. Я тебя понимаю.

Улыбка Марии Магдалины выразила сомнение.

— Я боюсь Эсава. Он постоянно угрожает мне, трясет ветками перед самым моим лицом, говорит гадкие слова.

— Например?

— Он говорит, что если я долго буду тянуть с этим, он искромсает мне весь зад. Я сказала, что нужно дождаться, когда природа сама сделает свое дело.

— И что тогда будет?

— Даже подумать страшно.

Симпатичная девушка эта Мария Магдалина, хоть и шимпанзе. Коун подумал, что ей к лицу было бы белое платье. Жаль, что здесь негде купить.

Ее ответы на вопросы были такими:

— Да, эта ночь не похожа на другие, потому что мы празднуем наше спасение и то, что прекратился Потоп и нет больше рвотной болезни.

— Браво! — сказал Коун.

— А когда я тоже буду отвечать? — запротестовал Буз.

— Сегодня твоя роль в том, чтобы спрашивать, а не отвечать.

— А я хочу отвечать, а не спрашивать.

— В другой раз.

В это время в пещеру вернулся сильно осунувшийся и погрустневший Эсав. От него воняло блевотиной, но все, кроме Буза, сделали вид, что не замечают.

— Я лучше всех ответил на вопросы, — сказал Эсав. — Я король этого леса.

— А я думала — Мельхиор, — заметила Мария Магдалина.

Близнецы захлопали в ладоши, а Мельхиор, который в это время жевал кусочек мацы, утвердительно кивнул.

— А ты — сука! — крикнул через стол Эсав.

Она опасливо отодвинулась и оказалась так близко от Коуна, что еще дюйм — и она уже у него на коленях. Только этого не хватало!

— На второй вопрос: меня зовут Мария Магдалина. Я шимпанзе женского пола. У меня есть самолюбие, и я бы хотела, чтобы другие с этим считались.

— Отлично!

— Почему ты ее хвалишь, а меня — никогда? — шепотом спросил Буз.

Коун прошептал в отчет, что Мария Магдалина их гостья.

— Ну, а третий вопрос? — спросил он.

— Когда начался потоп и эти ужасные ливни, мы все стали уходить в горы. Наша мать утонула. Я с маленькой сестричкой спряталась в пещере. Мы обе были больны, и она умерла, а я вышла из пещеры и пошла. Я долго была одна, а потом встретила Мельхиора и близнецов. Когда появился Эсав, он сразу же сказал, что будет вождем, но какой из него вождь, если он все время сбивается с дороги, и на правильный путь нас выводит Мельхиор? Когда мы пришли сюда, мы увидели, что здесь много фруктов, и решили остаться, а Буз нашел нас и обучил твоему языку. Буз сказал, что его отец — белый шимпанзе. Сначала никто ему не поверил, но потом мы увидели тебя.

— Это было милостью Бога.

— Что касается четвертого вопроса, то могу сказать, что вижу цель своей жизни в том, чтобы жить.

— Превосходно сказано.

Близнецам вопросов не задавали.

— Мы еще маленькие, — сказал Лукас.

Саул из Таршиша кивнул головой.

Коун снял салфетку с последнего куска мацы.

— Это афикоман[15]. Давайте съедим его и вспомним о том, кто мы.

— А кто мы? — спросил Буз.

— Мы те, кто пережил Ужас.

Он дал каждому по кусочку. Мельхиор дожевывал кусочек, который взял раньше. Буз привык к вкусу мацы прежде, но другие, едва попробовав, с отвращением выплюнули. Буз запил свой афикоман глотком бананового вина.

Коун запел. Он ожидал, что гости подпоют ему, но они не захотели. Тогда он поставил пластинку с танцевальной мелодией и предложил им потанцевать. Они задвигались в ритме хасидской песни и в том же ритме на стенах плясали их лохматые тени. Близнецы стали гоняться за тенями, пытаясь прижать их ладонями к стене.

В конце седера Коун налил большой бокал в честь пророка Ильи. Кантор пел: «Всемогущ наш Бог…»

Шимпанзе отряхивали друг друга. Мария Магдалина собирала крошки, застрявшие в шерсти Буза. Эсав подошел и непременно захотел почистить ее пониже спины. Лукас искал в голове Саула из Таршиша, после чего Саул оказал брату аналогичную услугу. Коун уже подумывал о том, не заняться ли и ему туалетом, за компанию, как вдруг полоса света пересекла пещеру: это отодвинулась живая занавесь у входа и ввалился Джордж.

Он остановился, разглядывая собравшихся и наполнив пещеру запахом слежавшихся листьев и чеснока.

Коун вежливо приветствовал гостя и предложил ему стул Эсава. Шимпанзе задрожали от страха.

Коун попросил всех не волноваться:

— Эта ночь не такая, как все. Сегодня никто никому не причиняет зла. Это ночь мира и торжества жизни. Садись, Джордж, и выпей с нами стаканчик.

Джордж неуклюже уселся, выпил бокал вина и, опустив глаза, добродушно улыбнулся, обнажив мясистые десны.

Шимпанзе отодвинулись от него подальше, прижимаясь к Коуну. Даже Эсав побледнел.

Коун предложил Джорджу отведать мацы и сказать пару теплых слов своим друзьям-островитянам.

Гигант с удовольствием пожевал и приготовился говорить. Он весь собрался, кашлянул и вздохнул. Шея надулась от видимого напряжения, а все огромное тело вздрогнуло от непомерного усилия. Но у него ничего не получилось, он встал и заколотил себя руками по груди. Барабанная дробь рассыпалась по пещере. В отчаянии он схватил стол обеими руками и сбросил на пол все, что на нем было.