Матрица Справедливости - [25]
…Сара слушала неподвижно, подперев рукой подбородок и покусывая губы. Она пыталась понять, чего именно не понимает. Когда Борис закончил, она не сразу заговорила, все еще обдумывая услышанное. Наконец она встала и открыла перед ним книгу.
— Сначала прочти вот это.
— Я не читаю на иврите, — сказал он, почти виновато.
Сара нагнулась над книгой и стала переводить, водя пальцем по строчкам.
Теплый Камень был бур и пупырчат, и казался пришедшим из мира теней. Он покоился на выступе скалы, как на постаменте. Шестеро, голые по пояс, легли в пыль ногами к Камню, как лепестки. Все шестеро были абсолютно лысы. Лицо одного из них было покрыто язвами. В остальном они казались братьями. Они и называли друг друга — Брат.
Сегодня Камень был особенно горяч. Имам сказал — это хорошо. Значит, сегодня им откроется знание.
Ночь была безлунной. Пламя свечи в руках Имама заливало плоскую вершину неестественно ярким светом, разбрасывая тени в пустоту. Имам вышел на край обрыва и встал спиной к пропасти, где временами вспыхивали молнии, освещая черные бесплодные тучи. Здесь часто бывали грозы, но никогда не шел дождь.
Имам посмотрел в сторону Элиазара, который одиноко ёжился посреди плато. Свеча слепила, и Элиазар толком не видел лица Имама, но уставился туда, где должны были быть глаза. Так они смотрели друг на друга какое-то время. Вернее, Имам смотрел, а Элиазар делал вид, что смотрит. Имам спохватился и подал Элиазару знак, показав на Братьев, и тот распластался по земле рядом с ними. Наконец, Имам отвернулся и заговорил по-арабски резким голосом:
— На теплый камень — холодный огонь. Не милости прошу — знания. Возвращаю тебе огонь твой, жду света твоего!
С этими словами он задул свечу, и стало темно. Имам молчал, будто ожидая чего-то. Очередная молния разрезала небо надвое, ярко осветив соседний холм и отразившись от прижавшихся к песку шести лысых голов.
— Сказано, — продолжил Имам, — когда молния ударит в Эль-Хаиб, кровь Шестерых смешается на Теплом камне.
Он присел на колено возле Элиазара и с силой полоснул его по руке кривым ножом. Кровь закапала в серебряную чашу. Имам встал и пошел по кругу, подходя к каждому из братьев. Потом надел чашу, как корону, на Теплый Камень, который принял дар с раздраженным шипением.
Имам молчал. Потом начал молиться. Элиазар не понимал, на каком языке, но был уверен, что это молитва. Шестеро вжались в песок еще плотнее.
Имам подал знак Элиазару. В пещере он сказал: обычную еврейскую молитву. И Элиазар начал:
Ата хонеин л'адам даат,
умламейд леенош бина…
Инженер прислушался и выделил из гвалта одинокий голос: «Не милости прошу — знания». Редкая просьба. Он достал с полки свернутый в трубочку лист и с силой хлопнул себя по коленке.
Гора сотряслась. Стало нестерпимо бело и громко, и Элиазар успел подумать, что навсегда ослеп и оглох, но в следующее мгновение увидел, как Теплый Камень, раскаленный докрасна, приподнимается над своим постаментом, а его запекшаяся корка трескается и разлетается.
Когда он очнулся, уже рассвело. Имам раскорячился пауком над пробелом между плитами, разглядывая песок и бормоча бессмыслицу. Элиазар подошел. Бурый запекшийся песок покрывал Матрицу неровным слоем. Выбитые в камне буквы казались кровавыми от засыпавшей их крошки.
— Диктуй, — подозвал его Имам. — Вот здесь, — он показал на потертый угол плиты.
— Шин. Реш… — Имам записывал, удовлетворенно кивая головой после каждой буквы. — Алеф. Хе.
— Стой! — вскричал Имам. — Как Хе? Здесь должен быть Далет.
— Смотри сам, — Элиазар посторонился. Имам присел рядом на корточки. Красной пылью по серому камню — Хе.
— Хе, — подтвердил Имам, бережно касаясь камня. — Прости меня, господи, — прошептал он и лёгким движением пальцев разметал крошку. — Я так и думал. Что видишь?
Элиазар изумленно смотрел на выбитую в камне букву «Далет». Это кровавая крошка делала из нее «Хе».
— Все в руках Его, — ответил Имам на вопрос в глазах Элиазара. — Это ведь Его матрица. Был Далет, теперь Хе.
1
