Матрица Справедливости - [22]

Изумленно озираясь, Элиазар безуспешно пытался пробудить в себе чувство, которе привело его сюда. Этот варварский новый город не был Иерусалимом Соломона. Вокруг утомленные рыцари спешивались, чтобы припасть губами к выщербленным камням. Они нашли свой Иерусалим.

Чуть впереди поскрипывал на булыжниках королевский фургон. Из-за полога выглядывало бледное лицо Элеонор. Она пролежала без чувств пять дней, Эдвард не отходил от нее, не ел и почти не спал. А на шестой день, как только она в первый раз, пошатываясь, встала с постели, Людовик настоял на немедленном отъезде в Иерусалим. Занятый приготовлениям к битвам, он так и не узнал, что произошло с его женой.

Она все еще была очень слаба. И по-прежнему беременна.

* * *

В Иерусалиме Эдвард снова нанялся помогать кузнецу. У него как раз стали сносно получаться ножи, когда за ним пришли. Последняя повозка обоза только что скрылась за воротами города. Огромная разношерстная армия сразу с тремя королями во главе шла на Дамаск. Элеонор оставалась в городе. Она жила у своего родственника, графа Куэ.

Она немного округлилась за прошедшие два месяца. Совсем чуть-чуть. Можно и не заметить, если не знать.

— Я еще не поблагодарила тебя, — сказала она.

— Служить Вашему величеству само по себе является… — начал Эдвард, но она оборвала его.

— Завтра приходи сюда в полдень.

Назавтра британскому еврею Элиазару Леви был пожалован титул кавалера. В подарок от своего сюзерена — престарелого графа Куэ — он получил клочок аквитанской земли и меч, принадлежавший погибшему сыну графа. Элеонор добавила к этому позвякивающий мешочек, и приказала купить коня и приличную одежду, и явиться завтра за приказаниями.

Третье за последние полгода имя Эдварда звучало: кавалер Эдуард де Сан-Жак, по имени ветхой часовни, стоявшей на его земле.

— Французскому дворянину не пристало заниматься кузнечным ремеслом, — полушутя сказала ему Элеонор при следующей встрече.

Пока он размышлял о свободе французского дворянина по сравнению с самозванным лекарем, она продолжила, показывая на свой живот:

— Нам надо спешить.

— Вы же помните прошлый раз…

— Помню, — отмахнулась Элеонор со злостью. — Помню. Я рожу этого ребенка. Но не здесь. Мы едем на Синай.

Эдвард с трудом скрыл волнение. Синай. Земля Моисея. Вслух он сказал:

— Но разве это не земля халифа?

— На Синае есть монастырь святой Катерины. Там моя тётя, — у Элеонор везде были родственники. — Арабы не звери. Они пропускают туда монахинь. Значит, я стану монашкой, — она игриво хихикнула, снова посмотрев на живот. — А ты будешь моим слугой. Марта тоже поедет с нами.

* * *

Шесть дней они тряслись безжизненными мешками на спинах верблюдов среди одетых в белое бедуинов. Сначала по цветущей степи, потом по мертвой земле, которая казалась бы никому не нужной, если бы не обилие вооруженных людей. Караван вел смуглый лысый араб по имени Абдулла. Торгуясь, он поставил три условия: не брать оружия, каждому везти свою воду, ни с кем не заговаривать. На вопрос о еде он беспечно махнул рукой: «Аллах подаст».

Входить в монастырь мужчинам запрещалось. Эдварда поселили в домике для слуг сразу за воротами. Делать было нечего, и он бесстрашно исследовал окрестности. Забирался на вершины, молился, просто смотрел по сторонам. Если долго смотреть на песок, видно, как двигаются барханы. Ему нравились эти пустые холмы. Любой из них мог быть Синаем. Сам Моисей не отличил бы эти поросшие чахлыми кустами камни один от другого.

Карабкаясь на один из холмов, Элиазар вдруг оказался перед входом в пещеру. Песок вокруг дыры выветрился, обнажая пересохшие, потрескавшиеся серые губы. Как кривые зубы, у входа торчали несколько острых камней. Элиазар попятился от неожиданности. Позже он узнал, что местные так и называли эту пещеру: Пасть льва.

Он протиснулся между зубами, почти ожидая встретить гигантский язык. Пещера уходила вправо, он повернул, сделал несколько шагов и остановился, оказавшись в темноте.

Когда он снова начал что-то различать, то увидел десяток людей, сидящих вокруг седобородого старика. Все они смотрели на Элиазара — очевидно, его давно заметили. Еще двое решительно отделились от стен, бросились к нему, твердо схватили за локти и уложили на каменный пол. Вокруг засуетились, больно связали за спиной руки, отнесли вглубь пещеры и бросили в круг, к ногам старика, которого они называли Имам.

— Кто послал тебя? — заговорил Имам тихо, с грустью в голосе. Пожив несколько месяцев в Иерусалиме, Элиазар понимал и немного говорил по-арабски.

— Никто. Я просто бродил.

— Ты лжешь, христианин. Здесь никто не бродит просто так. Сегодня ты умрешь. Время знания еще не пришло, — таинственно проговорил старик. — Всякий, кто нашел нас, должен умереть. Особенно христианские собаки.

— Я не христианин, — громко сказал Элиазар, но Имам не слушал. Один из арабов поднялся, вытащил длинный нож и встал над ним, ожидая сигнала.

— Лучше расскажи, как нашел нас, христианин.

— Я не христианин, свинячие дети, — заорал Элиазар.

— От бога своего отрекаешься?

— Я не христианин, — повторил Элиазар обреченно. — Я еврей.

— Чем докажешь?

Элиазар посмотрел вниз — в сторону штанов, и произнес арабское слово. Одно из первых, которое он выучил. Кто-то прыснул. Даже суровый Имам слегка улыбнулся. Развязав пояс, он заглянул Элиазару под штаны. Элиазар торжествующе посмотрел на него.