Матрица Справедливости - [20]

Наркота

— Слушаю, — раздался в трубке красивый баритон Луиджи Сарди.

— Джиджи, привет. Это Тони Валетта. Мы встречались у Дика. — Да, именно я. Мне нужно поговорить с отцом… Не телефонный разговор. У нас проблема.

— Не знаю, смогу ли его убедить…

— Сможешь. Ты сможешь. Да, кстати, помнишь ту блондинку? Да-да, в голубом была. Она о тебе спрашивала.

Дон Мауро Сарди встретил Тони в своем огромном, но просто обставленном кабинете — офисный стол, ковер на полу и мадонна с младенцем за спиной.

— Дон Мауро, простите что беспокою. Меня зовут Тони Валетта. Мы с Диком Бастоном были партнерами. Ваш сын может за меня поручиться.

— Уже поручился. Иначе бы я с тобой не разговаривал. Дальше? — Дон Мауро был почему-то сердит. Должно быть, Тони выбрал не лучший день. Но отступать было поздно.

— Бастона взяли.

— Идиот. Я ему говорил — допрыгается… А почему я узнаю это от тебя? — спросил Дон с угрозой в голосе.

Пока Тони подыскивал ответ, Дон схватил трубку:

— Мария! Найди мне Фредди, быстро! — Фредди явно ждали неприятности.

— Да. Так что у тебя? — Дон Мауро снова повернулся к Тони.

— Мы готовы заменить Бастона. Люди уже на местах. Нужен товар.

— А ты шустрый. Заменить Бастона хотят многие. Когда в городе узнают, сюда выстроится очередь.

— Я надеюсь, что мы сможем найти решение. Мы деловые люди, — гордо сказал Тони.

— Мы, — подчеркнул Дон Мауро, — деловые люди. Про вас пока не знаю. Что ты предлагаешь?

Выходя из ворот виллы Сарди, Тони почувствовал, что взмок. С трудом сдерживая себя, чтобы не вытворить на радостях что-нибудь глупое, он зашел за угол, убедился, что за ним не следят ни люди, ни видеокамеры Дона, и дал волю эмоциям — неграциозно, но энергично подпрыгнул, дернув в воздухе всеми конечностями, и издал торжествующий крик.

Он нарочно пошел пешком и решил сделать крюк. Это его город. Ну, не весь. Но это только начало. Год назад, после долгих пререканий и за немалый отступной он отделился от Дика, взяв у него в аренду небольшой квадрат за Девятой авеню. А теперь вся нижняя западная сторона принадлежала ему. Дик и помощники за решеткой, все его худшие люди тоже, а лучших он переманит.

У входа в парк совсем еще молодой нищий тряс мелочь в стакане от кока-колы. Попрошайки раздражали Тони — сидят, воняют. Нет, чтоб работать. Но сейчас он не глядя вытащил из кармана купюру и кинул ее в стакан. Ему нравилось думать, что это по меньшей мере десятка. Но это был доллар. Нищий промычал что-то вслед. Даже поблагодарить как следует не могут, — брезгливо подумал Тони и ускорил шаг. Надо было приготовиться к приему товара.

* * *

Эдвард застал королеву на полу, в бурой луже, с залитым кровью лицом. Он поднял ее на руки и понес к кровати. Голова Элеонор бессильно свесилась, тело содрогнулось, и отвратительный сгусток влажно выкатился изо рта на пол.

Пожилая полная гречанка с ужасом забилась в угол, сжимая в руках пузырек. Эдвард подбежал к ней с бешеными глазами и затряс: «Что ты ей дала?» Старуха залопотала, но он не понимал ни слова. Он распахнул дверь:

— Кто-нибудь понимает по-гречески?

Никого не было, только несколько перепуганных амазонок Элеонор жались к стенам. Греческого они не знали.

Он наказал Марте не отходить от королевы и влить в нее, если возможно, воду. Резко схватил знахарку за руку и вытащил из комнаты. Слетел по лестнице. Старуха болталась сзади, причитая и задевая углы. Выбежал из дворца и ринулся вправо. Ворвался в кузницу.

Константин, огромный и устрашающий в не раз прожженном черном халате, повернулся к Эдварду с молотом в руке. За его спиной виднелся очаг с раскаленными углями, а рядом лежали клещи. Охватив все это взглядом, старуха истошно завопила. Константин вопросительно посмотрел на Эдварда.

— Успокой ее. И выясни, что было в этом пузырьке, — знахарка так и не выпустила его из рук.

Кузнец долго говорил успокаивающим голосом. Старуха постепенно утихла и наконец ответила.

— Это ее секрет, — перевел кузнец. — Шесть поколений ее семьи…

Эдвард не стал слушать про старухиных предков.

— Шесть поколений? — заорал он, решительно подошел к очагу, схватил тряпкой клещи и окунул их концы в угли. Знахарка снова завизжала и быстро заговорила.

— Уксус, — перевел кузнец, — ростки овса, семена белены, листья… как это по-французски — такие желтые цветы…

Эдвард старался ничего не забыть.

— Глаза лягушки. Чесночный отвар. Толченый жемчуг, — продолжала тарахтеть старуха…

Когда, перечислив десятка два трав, кореньев и внутренностей животных, она стала повторяться, Эдвард бросил ее и кинулся в город. Он без труда нашел нужный квартал. Серые глиняные хижины с маленькими окошками. Пустые улицы. Ни единого ребенка. Тощие мулы, непонятно что клюющие куры и запах безнадежности.

Наконец он увидел человека. Старый гончар, склонившись над кругом, ласково и бесцельно мял бесформенный кусок глины. Элиазар окликнул его. Старик не слышал. Элиазар подошел ближе. Поздоровался. Гончар равнодушно посмотрел на него и вернулся к работе.

— Я ищу врача, — сказал Элиазар. Еврейские слова показались ему странными на вкус.

— Здесь нет врача, — ответил гончар, не поднимая головы.

— Аптекарь? Цирюльник? Кто-то вас лечит?