Мамина дочка - [30]

— Сима, перестаньте паниковать, — повысил голос главврач. — Ничего такого, чего я не знал прежде. А в больнице задержал, потому что побоялся, что Женя, пожалуй, больше не появится у нас. Что-то ваша мама скептически настроена… Так ждать вас сегодня, Сима?

— Да, конечно, буду! — крикнула я и заметалась по квартире, собирая мамины вещи, белье, полотенца. Надо же, все эти дни я представляла, как скажу маме, что Левитин берется сделать ей операцию. И что скажет мне мама, когда узнает про мою подпольную деятельность. Не ожидала, что главврач все сделает сам.

В наш городок я приехала уже в сумерках. Бабушка на вахте сделала попытку не пустить меня дальше вестибюля. Но на выручку пришел Леонид Анатольевич. Мне даже показалось, что он специально дожидался моего появления где-то неподалеку.

— Зайдите в мой кабинет, Сима, — распорядился он. — Господи, да не тряситесь вы так, я не скажу вам ничего более худого, чем то, что вы уже знаете.

Я покорно проследовала за ним. Левитин сел за стол, достал из ящика газетный сверток.

— Женю привез какой-то человек, очень бойкий, я бы сказал, — заговорил он, усмехаясь самым краешком рта. — Он потом ворвался ко мне в кабинет и просто вытряс из меня некоторые сведения о предстоящей операции. Потом уехал и через час появился вот с этим.

Доктор помахал в воздухе свертком.

— Что это? — спросила я.

— Не разворачивал, но догадываюсь, что там деньги. Этот человек распорядился, чтобы все для Жени было лучшим и одноразовым. Включая операционный стол.

Леонид Анатольевич положил сверток на стол и легонько подтолкнул ко мне.

— Что мне с этим делать? — растерялась я.

— Ну, отдайте хозяину, что ли. Ведь это, полагаю, ваш новый папа?

— Нет, это мамин начальник.

Левитин недоверчиво мне улыбнулся и пробормотан под нос, что хотел бы он на некоторых этапах жизни иметь таких начальников. Потом сказал:

— Ну, может, стоит оставить пока эти деньги у себя. После операции, если все пройдет благополучно, маму надо будет очень баловать. В общем, сами решайте. А теперь я хочу, чтобы вы пошли к Жене и очень серьезно с ней переговорили. Мне пока не нравится ее настрой.

— Она не хочет оперироваться? — снова перепугалась я.

Левитин сжал губы и медленно качнул головой, подтверждая мои слова.

— Но почему? Я всегда была уверена, что мама станет бороться до конца.

— Вот пойдите и постарайтесь настроить ее на такую борьбу. Может быть, прежние врачи внушили Жене мысль, что операция ей не поможет. Тогда я лично буду переубеждать и уговаривать. Но возможно, причина в чем-то другом. В общем, Сима, у вас очень серьезная миссия.

Я медленно встала со стула, заторможенно побрела к выходу.

— Сима!

Я замерла на месте. Главврач быстрым шагом приблизился ко мне.

— Вы ведь, наверное, в Питер сегодня уже не вернетесь? Поздно, холодно и все такое?

Я пожала плечами:

— Не знаю, наверное, останусь в городе.

— Знаю, Сима, что у вас есть квартира, да и друзья, наверное, со школьных лет остались. Но все равно — приглашаю вас вечером к себе, — скороговоркой сказал Левитин.

Я растерялась. Стояла и молчала. Что я могла ответить? Наверное, надо было использовать любой удобный случай, чтобы обсудить с доктором мамины перспективы. Вот только что будет, если он захочет говорить не только об этом? А разве я сейчас готова думать о чем-то еще? Снова оказаться в той квартире… Она столько раз снилась мне в кошмарах!

— Я понимаю, что вас беспокоит, — внимательно глядя на меня, сказал главврач. — Вас смущает возможная встреча с моим сыном… Но Марк давно живет отдельно, он не придет ко мне без предупреждения. К тому же, мне кажется, нам с вами есть о чем поговорить.

— Да, конечно, — прошептала я. — Не знаю, смогу ли я зайти к вам сегодня. Но я постараюсь…

— Идите, Сима, — разрешил Леонид Анатольевич.

И я побежала к маме.

Я нашла ее в палате на двоих, одну-одинешеньку. Мама в своей обычной уличной одежде сидела на краю больничной койки, чуть сгорбившись, словно ее знобило, зажав ладони между коленями. Рядом на шерстяном одеяле стопкой лежали какие-то неказистые больничные вещи, кажется, байковый халат и сероватое полотенце. Мама улыбнулась грустно и немножечко виновато. Я постаралась принять как можно более бодряцкий вид.

— Вот видишь, загребли меня, — сказала мама.

— И очень хорошо, что так сделали! — сразу перешла я в наступление. — Ты же знаешь, что Леонид Анатольевич — замечательный доктор.

Мама отвернулась к окну.

— Знаю… Но, Симочка, давай поговорим серьезно…

Мама показала мне на соседнюю кровать, я машинально опустилась на матрас. Сердце мое стучало с перебоями.

_ Тебе не следует слишком надеяться, Сима, — просто сказала мама. — Я думаю, эта операция мне не поможет.

— Но почему?! — взвыла я.

— Ты помнишь, ко мне приходила мать Марка? — неожиданно спросила мама. — Ты еще встретила ее у лифта. Так вот, у нее был точно такой же диагноз, как у меня сейчас. В тот вечер она рассказала мне об этом.

Я этого не знала. От такого известия стало еще страшней. От собственного страха я закричала еще громче:

— Господи, мама, но ты сама помнишь, ты сама писала об этом, что несколько лет назад творилось в наших больницах. Не было ни лекарств, ни оборудования. Мама Марка вынуждена была поехать за границу, и, наверное, ей попался хирург, которому было все равно. А тебя Левитин обязательно вытащит… Он сказал мне, что не может быть никаких сомнений!..