Никогда еще трехкомнатная квартира Ириной свекрови не видала столько людей: когда Ира вместе с мужем переехали сюда, они не стали устраивать новоселья — Ира ждала ребенка, была раздражительна, не хотела никого видеть. Теперь, когда маленькому Коле исполнилось уже полтора годика, а семейная жизнь Иры и Андрея даже пугала их своей безоблачностью, Ира решила устроить «большой день рождения» и назвать туда всех своих школьных и институтских друзей. За эти годы многие обзавелись семьями, другие и так пришли вдвоем — так что дом был полон народу.
Все уже хотели садиться за стол, но Ира удержала гостей:
— Давайте подождем немного, должны прийти еще Владик с Шурой, Оля Смирнова, Галя…
— Новоселова? — внезапно перебила хозяйку Вика Смирницкая — высокая стройная брюнетка в узком обтягивающем платье.
— Ну да, — ответила Ира.
— А она точно придет? — спросила Вика.
Ире послышалась в ее тоне какая-то издевка: ни для кого не было секретом, что Вика еще в школе невзлюбила Галю.
— Я с ней говорила вчера по телефону, Галя сказала, что обязательно придет.
— А я-то уж думала, что она совсем, — Вика выдержала небольшую паузу — пропала.
Теперь уже трудно было вспомнить, за что Вика — первая красавица класса и круглая отличница — невзлюбила тихую невзрачную Галю. Но еще в школе она кривила свой носик, когда Ира или Наташа приглашали Галю вместе с ней.
— Она какая-то скучная, — говорила Вика, немного растягивая букву «у» — «скууучная», — мне с ней неинтересно.
Вика вкладывала столько страсти в то, чтобы высмеять Галю перед подругами и особенно перед мальчиками, что можно было подумать, что она опасается найти в ее лице соперницу. Но насколько могла судить Ира — никто и никогда не стоял между девочками. И действительно было бы странно, если бы Галя, всегда просто и невзрачно одетая, почти не пользовавшаяся косметикой, на танцах обычно тихо сидящая в углу, вступила бы в состязание с блистательной Викой, поражавшей всех роскошными спадающими на плечи черными волосами, по особому стройной, в шикарных платьях, привезенных папой-профессором из Парижа. С ее уст не сходили рассказы о знаменитых артистах и художниках, с которыми были знакомы ее родители, о «изумительно» — любимое слово Вики — проведенных на юге каникулах, о многочисленных поклонниках…
Что могла бы противопоставить этому Галя, росшая в небогатой семье, уезжавшая на лето в бабушкину деревню, почти не общавшаяся с мальчиками из своего класса? Если бы даже и хотела, — ничего. Разве что постоянное дружелюбие, доверчивый и открытый взгляд, скромность и преданность друзьям. Но школьники не слишком проницательны; большинство из них предпочитают внешний блеск глубинному свету: в результате из всего класса только Наташа Кудрявцева и Ира Бойко дружили с Галей.
— А чем, кстати, она сейчас занимается? — с деланным равнодушием спросила Вика.
— Я даже не знаю, — призналась Ира — ей было немного стыдно: несколько лет назад Галя вдруг перестала звонить, и Ира почти забыла о ней. Только сейчас, решив собрать на свое двадцатипятилетие полный дом гостей, она вспомнила Галю и, с трудом разыскав ее телефон в старой записной книжке, позвонила ей. Разговор получился каким-то скомканным, Галя куда-то спешила, она записала Ирин новый адрес и обещала обязательно прийти.
Теперь, после вопроса Вики, Ире и самой стало интересно, что сейчас с Галей? Вышла ли она замуж, есть ли у нее дети?
— Наверное, сидит дома при муже, — словно отвечая на незаданный ирин вопрос сказала Вика, — нянчит детей. Так и представляю ее брак: муж инженер, но зато «первая любовь». Короче, выскочила замуж как только взяли.
Сама Вика каждый раз приходила с новым кавалером. Вот и сегодня ее спутником был высокий, стройный брюнет. Судя по нескольким сказанным полушепотом словам, он был художником. Его статная фигура сразу бросалась в глаза, когда Ира входила из кухни в комнату: что не говори, Вика умела подбирать себе ухажеров.
— А если она и работает, то в какой-нибудь госконторе, — предположила Вика, — бедняга. Я после института два месяца провела в такой — тарификации, аттестации, премии, которых разве что на новые колготки и хватает — одним словом, убожество. Хорошо, вовремя свалила оттуда переводчицей в свое СП — там хоть платят нормально.
Раздался звонок — это пришел Владик, принес огромного игрушечного львенка: не то Ире, не то маленькому Коленьке. Игрушка переходила из рук в руки под рассказ Владика о том, как долго ему пришлось искать «вот такого вот понимаешь классного зверя».
Все стали рассаживаться за стол, раздался хлопок открываемого шампанского, звякнул хрусталь:
— За тебя, Ирочка! — провозгласил Андрей, и Ира, далеко откинув голову, осушила высокий бокал.
Кто-то поцеловал ее в щеку, и сквозь шум поздравляющих ее голосов она услышала звонок в дверь, крикнула:
— Откройте! — и продолжала, смеясь, рассказывать Наташе о том, какой смешной растет Коленька и как они с Андрюшей его любят. Краем уха она слушала какую-то очередную бесконечную байку, рассказываемую Владиком — и вдруг его возбужденный голос как-то осекся — и пауза во всеобщем праздничном шуме заставила Иру поднять голову.
