Мадам - [5]

Огромный, на сотню акров, старый фруктовый сад мсье Бушара стал счастливым прибежищем для Ясика и смешного трехмесячного ризеншнауцера по кличке Mick. Два озорных маленьких ребенка: один лохматый, четырехлапый; другой — в синей курточке, с выбившимся из под капюшона светлым чубом и золотисто-темными от смеха, ореховыми глазами до позднего вечера бегали по канавкам между деревьями, попадая в золотистую россыпь поздних, предзакатных, солнечных лучей. Декабрь в Провансе был больше похож на мягкую осень с жемчужным ожерельем мягких туч, из которых то и дело брызгал немного колючий, мелкий дождик, но снега не было, и это было непривычно. Сверкавшее атласными белыми бантами рождественское деревце: ярко-красную пуанссетию, росшую в кадке в углу гостиной, к восторгу Ясика, украсили в рождественский вечер еще и теплыми огоньками свечей, а вниз, в прохладу керамической посудины, положили скромные подарки: корзинку персиков свежего урожая, завернутых в шуршащую пергаментную бумагу, яркий комикс с пачкой толстых разноцветных маркеров и настоящую маску французского корсара, искусно вырезанную мсье Бушаром из панбархата.

— Вы — настоящий сказочник, мсье Бушар, — благодарно улыбалась Она, видя как сын и отец, поочередно меняясь друг с другом маской, устроили в гостиной на ковре шутливый бой ореховыми прутьями-шпагами.

— Я всего лишь садовник, Мадам! — развел руками коренастый гасконец, пряча улыбку в пышные усы. Несколько лет назад я вырезал маски для внуков и был счастлив, что, играя, они верили в свои сказки о пиратах. Мои правнуки еще слишком малы для масок. Пусть в пирата пока поиграет Ваш сын…

— У вас уже есть правнуки?! — удивилась Она.

— Разве же я не похож на деда? — мсье Жозеф отложил в сторону разделочную доску, нож и толстый круг сыра. — У меня их два: одному полгода, другому исполнилось три. Сейчас они в Испании. Там мой старший внук работает в Королевском ботаническом саду.

— Вы так молодо выглядите, что я не поверила, простите, — она рассмеялась.

— Во всем виноват его загар. Солнце его любит, вот и молодит без устали! — вмешалась в разговор мадам Мишлен, тоже добродушно посмеиваясь одними глазами, и продолжая расставлять на столе посуду. Они готовились к рождественскому ужину…

За столом было совсем не шумно, но тепло, как бывает между давно знающими друг друга людьми, почти родными: просто, без секретов и тайн, насмешек и иронии. Мсье Бушар неторопливо расспрашивал своих гостей о России, не комментируя и не злорадствуя, а лишь разливая по тонким высоким бокалам асти урожая десятилетней давности и подкладывая им на тарелки замысловатые частички кулинарных секретов мадам Мишлен. На десерт та умудрилась подать половинки свежего персика в сладком ромовом сиропе. Было странно: похоже на конфету и варенье одновременно. От выпитого асти приятно шумело в голове, но ноги не были ватными. Пробило полночь по парижскому времени. И, повинуясь внезапному порыву, с бокалами в руках все вышли на террасу. Звезды ярко синели на темном небе. Почему они были такими пронзительно-синими, она не знала. Откуда-то издали, может быть с моря, пахнуло свежим ветром, дождем, опавшими листьями. Этот странный полуночный аромат окутал ее, как облако. Она стояла, сжимая в руке тонкий высокий бокал с асти. Чуть горьковатый запах осени витал вокруг, ветер играл концами ее шарфа, ласково касался спины Ощутив всем телом прохладу, она покачала головой, повела плечами.

— Вы замерзли? — мсье Бушар кашлянул, отпил глоток асти.

— Нет, но мне жаль, что я забыла пелерину на диване. Я быстро чувствую ветер. Это — мистраль.

— Я сейчас принесу Вам плед, — встрепенулась мадам Мишлен. — Действительно, посвежело. Бриз со стороны лагуны. И, вправду — мистраль идет…

— Бог с тобой, Клоди! — махнул рукой мсье Жозеф. — Зачем нам мистраль?! Молодые деревья еще слишком хрупки. Обломает ветви.

— Погоде ведь нельзя приказать. — мадам Мишлен пожала плечами, виновато тронула кузена за рукав и исчезла в неярком свете полуоткрытой двери…

Где то в глубине дома сонно тявкнула собака.

— Как хорошо быть маленьким! — мечтательно потянулась она на цыпочках. — Ясик уже давно спит.

— Я схожу посмотрю, как он. — Муж подошел к ней и, обняв сзади за плечи, тихо поцеловал в щеку. — Чудесный вечер, мсье Бушар!! С Новым годом, дорогая!

— И тебя, милый! — прошептала она в ответ. — Спасибо.

— За что же? — удивился он.

— За то, что я — на моей земле. В моей стране. — последнюю фразу она произнесла по-французски. Совсем тихо. Но, похоже, мсье что Бушар услышал ее. В ту минуту, когда они остались одни, он произнес внушительно и резко:

— Мадам, послушайте-ка старого провансальца. Вы не должны уезжать в Россию. Ваше место — здесь. На этой земле. Вы должны жить во Франции.

От неожиданности она закашлялась:

— Но… Я не могу… Мсье Бушар, с чего Вы все это взяли?!

— Вы — истинная уроженка Прованса, Мадам! Только она и может услышать, как с моря на сушу надвигается мистраль. Вы должны жить здесь. Не зря Ваш муж привез Вас сюда…

У нее закружилась голова. Зазвенели осколки разбитого бокала. Ей казалось, что она видит у себя под ногами лужицу асти, змейкой стекающую вниз. Запах пролитого вина смешиваясь с запахом прелых листьев и надвигающегося мистраля, надвинулся на нее, окутал, как облако.