Людовик XIV и его век. Часть вторая - [23]

Принцесса встала у окна, чтобы проводить принца глазами. В эту минуту она увидела еще одного из своих друзей: то был красавец-сеньор по имени маркиз де Ла Рош-Жиффар. Он был ранен в голову и полностью лишился сознания; его несли на носилках, словно мертвого.

Затем глазам ее предстал убитый всадник, оставшийся, тем не менее, в седле: лошадь шла вслед за обозом и везла своего мертвого хозяина, ничком упавшего на ее шею. Зрелище всех этих раненых и убитых было ужасно. Однако принцессе нужно было отдавать приказы. Как и просил ее принц де Конде, она распорядилась впустить в город весь обоз и отправила его на Королевскую площадь, где охранять его было поручено отряду из четырехсот солдат. Потом она расположила на бастионах Сент-Антуанских ворот и Арсенала четыреста мушкетеров, которых в качестве резерва прислали ей городские власти.

Принц де Конде уехал от нее вовремя: сражение возобновилось с еще большим ожесточением, чем прежде. Королевская армия атаковала одновременно ворота Сен-Дени и Сент-Антуанское предместье. Принц пожелал узнать, где находится маршал де Тюренн. Ему ответили, что маршал лично руководит атакой на Сент-Антуанское предместье. Конде тотчас спешно помчался туда, рассудив, что его присутствие необходимо именно там, а к воротам Сен-Дени отправил отряд кавалерии.

И действительно, Тюренн двинулся в ту сторону со всей своей армией; вторая атака была всего лишь отвлекающей; у него было от десяти до одиннадцати тысяч солдат, а у принца де Конде только пять или шесть тысяч.

Сознавая превосходство сил противника, принц на виду у него как можно лучше забаррикадировался на главной улице предместья. И тогда, несмотря на обещание принца довольствоваться мелкими стычками, началось самое кровопролитное сражение этого дня. Принц де Конде везде и всегда был в первых рядах, и впоследствии сторонники короля сами говорили, что он сделал все, что в человеческих силах, если только не был архангелом или демоном.

Внезапно ему сообщили, что мазаринисты захватили главную баррикаду, сооруженную на развилке, откуда шла дорога в Пикпюс; пехота еще держалась изо всех сил, но конница, охваченная жуткой паникой, обратилась в бегство, увлекая за собой всех, кого она встречала на своем пути. И тогда принц де Конде взял сто мушкетеров, собрал сколько смог пехотных и кавалерийских офицеров, оказавшихся рядом с ним, всего человек тридцать или сорок, и со шпагой в руке столь решительно бросился в контратаку, что отбил баррикаду, которую обороняли четыре полка: гвардейский, морской, Пикардийский и тот, что носил имя Тюренна.

Тем временем мадемуазель де Монпансье послала в Бастилию одного из своих приближенных, чтобы узнать, на чьей стороне стоит комендант крепости, выступает он за принца де Конде или за короля. Комендантом Бастилии был тогда сын советника Брусселя, г-н де Лувьер, которого мы уже видели в дни народных волнений, вызванных арестом его отца. Он ответил, что если у него будет письменный приказ герцога Орлеанского, то он исполнит все распоряжения принцессы.

И тогда принцесса решила доставить этот приказ лично. Она отправилась в Бастилию, где прежде ей не доводилось бывать, и поднялась на башни крепости; воспользовавшись подзорной трубой, она увидела большое скопление людей на высотах Шарона. Посреди этой толпы виднелись кареты и дорожные носилки, и потому мадемуазель де Монпансье пришла к убеждению, что там находятся король, королева и весь двор; и она не ошиблась.

Поодаль, около Баньоле, сосредотачивалась вся королевская армия, готовясь к третьей атаке. Принцесса разглядела генералов, а точнее, по их свите поняла, что это они, ибо на таком расстоянии различить лица было невозможно. Она увидела, как они разделили свою кавалерию, чтобы расположить ее между предместьем и крепостным рвом, и немедленно послала пажа уведомить об этом передвижении принца де Конде, который, воспользовавшись минутным затишьем, в это время наблюдал с колокольни аббатства Сент-Антуан те же самые передвижения. Он тотчас же отдал приказ противостоять этой новой атаке, а паж вернулся к принцессе, чтобы передать ей слова принца, что тот по-прежнему рассчитывает на нее. Как раз в это время мадемуазель де Монпансье велела навести пушки Бастилии на королевские войска, приказав без колебаний открыть по ним огонь, если это станет необходимо.

После этого она вернулась в дом советника Лакруа. Там мадемуазель де Монпансье ожидал посланец принца, явившийся с просьбой послать вина ее храбрым защитникам. Принцесса немедленно отправила им несколько бочек вина.

Число убитых и раненых становилось устрашающим, и каждую минуту какое-нибудь новое имя вносилось в роковой список: был опасно ранен маркиз де Лег; смертельное ранение получил граф де Буссю; Сестер, племянник маршала Ранцау, был убит наповал. Не далее тысячи шагов от дома, где находилась принцесса, слышалась мушкетная пальба. Это маршал де Тюренн атаковал принца де Конде всеми своими силами, а также только что подошедшими войсками маршала де Ла Ферте-Сенектера.

Недостаточно было быть героем, чтобы устоять против настолько превосходящих сил противника: для этого следовало быть богом; так что принцу пришлось отступить. Какое-то время его положение было ужасным: прижатый к крепостному рву, он с горсткой храбрецов противостоял врагу, чтобы дать своим солдатам время отступить через ворота Сент-Антуан, и вот-вот должен был оказаться раздавлен под ударом войска, вчетверо превосходящего численностью его собственное, как вдруг вершина Бастилии воспламенилась, подобно Синаю, грохнули пушки, и под их плотным огнем полегли целые ряды королевской армии.